Молчаливый голос

Он прижал её к себе крепко-крепко, опутал объятиями сильных рук и негой безмятежности. Жена целовала его шею, ключицы, мурлыкала: «Я люблю тебя, я твоя навсегда. И я хочу много-много детей».

Ханна забеременела весьма скоро. Волэн приобрёл дом. Его родители помогли, продали почти весь скот, больше материальной помощи было неоткуда появиться, жена Надсон-Нарбута была сиротой. В ожидании пополнения супруга занималась исключительно очагом, а Волэн охотился и помогал отцу на ферме.

– Ох, – встав с постели ранним утром Ханна схватилась одновременно за поясницу и за низ живота.

– Что случилось, душа моя?

– Всё в порядке, слегка прихватило.

– Уж не…

– Нет, мне ещё рано рожать.

Волэн со свойственным всем мужчинам волнением, возникающим в ожидании ребёнка, несмотря на отговорки жены, как можно скорее обратился за советом к родителям.

– Определённо, милый, это схватки. Тебе следует ехать за повитухой.

Кроссвинд не мог похвастать наличием знахарей и уж тем более акушерок. Кроме аптекаря Андерса Хольма за советом целителя обратиться было не к кому. Женщины посёлка рожали, в основном, под присмотром опытных родственниц и подруг, но если вдруг на горизонте предвещались сложности, необходимостью становилось отправляться за повитухой. По дороге в Фолпур вела скромное хозяйство в одиночестве старица Ингрид.

Снарядившись в путь, Волэн направился к конюшему. За два ведра репы и кусок солонины Надсон-Нарбут арендовал лошадь, запряжённую в сани.

Первый снег, медленно таявший в лучах утреннего солнца, позволял легко скользить полозьям, облегчая кобыле задачу. Одинокие сосны, наряженные в зимнее серебро, провожали готовящегося стать отцом Волэна к Голубому озеру.

Хижина Ингрид стояла на западном берегу, разумно было объехать водоём с юга или с севера, но первый путь казался слишком холмистым для саней, а второй отнимал много времени. Волэн остановил лошадь, слез со своего транспорта и принялся искать камень покрупнее.

Был найден весомый булыжник, Надсон-Нарбут бросил его на лёд. Даже трещины не пошли.

– Вот и славно, – мужчина вернулся в сани и скомандовал лошади двигаться вперёд по замёрзшей глади Голубого озера.

Успешно перебравшись на западный берег, Волэн остановил кобылу и слез в размокающий от солнца снег. Воздух и земля активно прогревались улыбающимся светилом, и Надсон-Нарбуту это было не на руку.

Повитуха скоро отворила дверь, сощурив глаза от яркого света:

– Здравствуй, молодец.

– И ты будь всегда крепка здоровьем, Ингрид. Нужна твоя помощь в Кроссвинде, моя жена вот-вот родит. У неё ребенок лежит не совсем правильно, без твоего опыта не обойтись.

– Встреча новой жизни – дело святое. Мне нужно будет собрать необходимые приспособления, обожди малость.

Волэн несказанно нервничал. Его уже успели напугать кроссвиндские женщины о возможных осложнениях в ситуации Ханны. Руки подрагивали, и не только они. Ингрид собиралась очень неспешно. Будущий отец изводился с каждой секундой, подогревающей рост внутреннего напряжения. Надсон-Нарбут нервно постучал в дверь, в попытке ускорить немолодую повитуху.

– Не шуми, – раздался её возглас. – Уже иду.

Ингрид надела громоздкую фуфайку и валенки, в руках держала целый мешок своих инструментов. Тихонько ступая по всё сильнее размокающему снегу, повитуха добралась до транспорта и неуклюже плюхнулась в сани.

– Но! – скомандовал Волэн и, развернув кобылу, пустил её мчаться через озеро.

– Милок, ты с ума сошёл! Тает всё, куда галопом по воде мчишь?

– Не бойся, бабуля, я сюда этим же путём прибыл.

Полозья скользили ещё быстрее, по инерции слегка нагоняя лошадь. Сани ритмично дёргались, когда животное рывками нагоняло темп. Преодолев треть водоёма, Надсон-Нарбут услышал треск, кобыла заржала и остановилась, повитуха охнула.

– Всё в порядке, Ингрид. Лошади боятся трещин, – Волэн достал из-под подстилки льняной мешок. – Немножко притормозим.

Мужчина накинул бурдюк на голову кобыле, взял за поводья и, легко поглаживая по загривку, повёл её по треснувшему льду. Старица в санях нервно ворочалась.

Когда повреждённая зеркальная гладь осталась позади, Надсон-Нарбут убрал завесу с глаз животного и вернулся на своё место в санях. Отдав команду лошади двигаться дальше, Волэн почувствовал жар, окативший его с макушки до пят, лёд стремительно трескался, погружая транспорт в воду. Мужчина обернулся назад, Ингрид запаниковала, принялась ёрзать в попытке покинуть сани.

– Прекрати! – старица не отреагировала. Её хаотичная активность только ускорила неизбежное. Нацепившая на себя чересчур громоздкую одежду, не выпускающая свои «драгоценные» инструменты, повитуха погрузилась в озеро с головой за считанные секунды.

Волэн и сам уже по пояс окунулся в ледяную воду, осознавая температуру скорее разумом, чем кожей. Адреналин бушевал, не давая морозу сковать своей хваткой мышцы и кости. Надсон-Нарбут нырнул, глубоко. Мужчина пытался настигнуть Ингрид под водой, освободить её от фуфайки и постараться вытянуть на поверхность. Холодящее глаза озеро быстро поглощало в свой омут сани и лошадь. Повитухи не было видно.