Молчи или умри

— По-моему, при рассмотрении этого убийства толком так ничего и не выяснилось.

— Имена карателей известны: начальник полиции Шаламанов, трое агентов — Пешев, Димо-Стукач, Ванчев и еще десяток полицейских. Все они признали, что им заранее было известно о предстоящей явке. Спасу и Петру устроили засаду и ликвидировали обоих на месте. Шаламанов получил награду по тридцать тысяч за голову, если не ошибаюсь.

— Постой, постой! А что насчет того агента? Он вроде бы говорил что-то.

— Ты имеешь в виду Пешева? Признался, что тоже участвовал в акции, но якобы по принуждению, дело, мол, касалось «коммунистического центра», где были и наши люди. Так и выразился, «наши», сиречь, агенты полиции.

— Хочешь сказать, что в центре был провокатор?

— Может, и врал.

— А может, и не врал.

Сокол опять разлил ракию. Пили молча, каждый уйдя в свои мысли.

— И все-таки ты не поколебался исключить Старого из партии.

— Это совсем другой разговор.

— Хочешь сказать, заявление сыграло свою роль?

— Оно действительно хранилось в архивах.

— А вы и расследовать не стали. Вышвырнули — и дело с концом.

— Времени, Марин, было в обрез. Корпеть над каждым документом, когда задачи сыпались на голову градом? Да и честно говоря…

— Ну?

— Боялся.

— Чего боялся?

— Мысль одна покоя не давала…

— О Петре со Спасом?

— Да хотя бы о них. Поверь, в жизни никого так не почитал, как Старого. Другого такого учителя в революционной борьбе не знал. И все-таки не давала покоя мысль, а ну как размотается клубок… Грех признаться, но…

— Уж замахнулся, так бей.

— Если даже и случилось такое, я про себя решил, что было, то было. Лучше раз и навсегда покончить с заявлением, будь оно неладно…

— Да-а, все честь по чести, не подкопаешься.

— Какой с нас спрос, Марин? Молодо-зелено, котелок еле-еле варил.

Они снова умолкли. По двору с глухим рычанием пробежал породистый пес, уши торчком.

— Марин, не знаю, стоит ли говорить, но раз уж затеяли разговор в открытую, давай до конца.

Коев выжидающе посмотрел на Сокола.

— В тот вечер, когда убили Спаса и Петра, возле бани вертелся и Старый.

— Старый?! Быть того не может!

— Алексий его видел.

— Час от часу не легче.

— И самое невероятное, что Шаламанов прошел мимо, словно его там и не было. Это-то и…

Сокол умолк, как бы сожалея, что дал волю языку. Он поднял рюмку и залпом выпил ракию.

Коев почувствовал, как налились свинцом ноги, перед глазами поплыли круги. Значит, и Старый был на месте происшествия. Причем Шаламанов молча прошел мимо него…

— Я в свое время собирался расспросить об этом Старого…

Коев потер виски.

— Да так и прособирался…

«Непостижимо, — думал Коев. — Непостижимо и необъяснимо. Что нужно было Старому у бани? Он отлично знал, что там Спас и Петр должны были встретиться с партизанами. Элементарное условие конспирации предполагает отсутствие посторонних лиц при исполнении конкретного задания. Передал пароль, обеспечил связь, чего же более?»

— Чем больше голову ломаю, тем сложнее все кажется, — сказал Сокол, будто прочитав его мысли. Лицо его, крупное, морщинистое, раскраснелось, на виске вспухла вена, того и гляди, лопнет.

Коев испугался, что Сокола может хватить удар. Он почувствовал угрызения совести, но нужных слов для извинения не нашлось. Вместо этого он спросил:

— Скажи, Сокол… Тот… Ну, Соломон, жив еще?

— Жив, но что с него взять? Совсем из ума выжил…

Коев поднялся и стал прощаться.

— Спасибо за гостеприимство.

— Да какое там гостеприимство, так…

— Не падай духом!

— Ох, Марин, времечко-то как мчится. Оторопь берет… Как это вы у себя в столице называете? Альенация, что ли?

— Правильно.

— Никакая это не альенация, а просто одряхляция…

— Ну-ну, тебе еще грех жаловаться, — попробовал взбодрить его Коев.

— Вот и ты тоже. Все кругом только и делают, что утешают. А я-то знаю… Ну, бывай здоров! Заглядывай, не забывай!

Часы показывали семь. Коев даже удивился, сколько важных событий произошло за такой короткий срок. Кто-то сказал, что в провинции время тянется медленнее. Медленнее или нет, во всяком случае оставалось вполне достаточно времени… времени еще для одного посещения.

«Чем глубже я копаю, тем больше фактов против Старого, — рассуждал Коев. — Во-первых, он побывал под арестом, во-вторых, знал пароль и, вдобавок ко всему, — оказался на месте встречи. Шаламанов никак не отреагировал на его присутствие… Пожалуй, разумнее всего прекратить расспросы, поставить точку. Пустая это затея. Давным-давно под пеплом похоронено, сколько ни разгребай — одни истлевшие головешки… Так неужто же примириться?!

Наперекор всем фактам он отказывался верить в причастность Старого к тем трагическим событиям. В памяти всплыл девиз Старого: молчи или умри! Его как заклинание повторяли во время арестов он и его товарищи… Молчи или умри! Нет, тысячу раз нет! Не повинен Старый в убийстве двух подпольщиков. Не той он закваски, чтоб сломаться…