Молли и я. Невероятная история о втором шансе, или Как собака и ее хозяин стали настоящим детективным дуэтом

Сачин был вне себя от радости, когда узнал новости. Расставшись с Сачином, я занялся проверкой первой ниточки расследования. Изучение номерных знаков показало, что воры копировали номер с реального BMW, проданного в Бирмингемском автосалоне, что подтвердило мое предположение, что преступление было спланировано. Я связался с менеджером выставочного зала этого салона, и тот сообщил мне, несколько озадаченный, что штраф за парковку и судебные повестки он получил из Хакни Боро. Он выразил сожаление, что из-за закона о защите персональных данных он не может переслать мне копии этих повесток.

Я попросил Сачина проинформировать местные власти о том, что парковочные талоны были выписаны на его машину, и спросить, может ли он оплатить их через Интернет. Ему присвоили уникальный номер, что позволило нам получить доступ в общей сложности к пяти парковочным билетам, все они были созданы в районе Ньюингтон.

«Я думаю, что могу предположить, где находятся воры», – сказал я.

Затем, используя свою сеть контактов, связался и поговорил с дорожными инспекторами, которые выдавали уведомления о парковках. По закону они обязаны делать фото всех транспортных средств нарушителей с целью предоставления свидетельства о времени и месте нахождения. Так как в нашем распоряжении уже имелась видеосъемка, в расследовании наметился ощутимый прорыв. Самая жирная улика пришла к нам в виде двух фотографий, на которых на заднем плане видны лица механиков, обслуживающих машины, всего в нескольких ярдах от того места, где был незаконно припаркован BMW. «Эти ребята могли бы стать нашими лучшими свидетелями», – подумал я про себя.

Пришло время действовать под прикрытием на улицах восточного Лондона. И наконец пришло время призвать в помощники детектива-констебля Молли Бутчер.

∗ ∗ ∗

Район Ньюингтон – это центр огромной турецкой общины, самой большой в Западной Европе. И именно здесь нам могли встретиться мужчины с внешностью средиземноморского типа. Я решил, что неплохо бы заручиться поддержкой местных жителей, и для этого сбросил свой флисовый костюм, переоделся в джинсы и футболку, порепетировал мой акцент жителя северного Лондона и постарался изобразить эдакого джентльмена, который вышел, как обычно, погулять со своим спаниелем. Молли рядом со мной было гораздо легче слиться с толпой. Вооружившись пачкой листовок с надписью «Вернем Баффи», я вышел на улицу.

Я побывал в магазинах, кафе и букмекерских конторах, знакомясь с жителями под именем Терри, друга Рену, который потрясен исчезновением собаки подруги.

– Семья не хочет, чтобы у кого-то были неприятности, и они не собираются привлекать полицию. Они просто хотят, чтобы Баффи вернулась, – сказал я владельцу турецкой парикмахерской.

Было особенно важно ненароком подчеркнуть, что если Баффи будет возвращена домой живой, то никаких мер не будет принято. Я постарался растопить его сердце подробным рассказом о разрушительных последствиях вторжения в дом.

– Вся семья убита горем, вы и сами можете представить, – сказал я, и парикмахер сочувственно кивнул. Я продолжил, – Моя подруга ужасно волнуется, а ее дети почти не спят ночью. Не знаю, как ты, дружище, а я бы не смог справиться, если бы такое случилось с моей собакой.

Мужчина посмотрел на Молли сверху вниз, и та ответила на взгляд – будто бы по команде, она склонила голову набок и умоляюще посмотрела на него. Сама Мерил Стрип могла бы поаплодировать.

– Что вы, я тоже. Я бы очень-очень расстроился, – сказал он с акцентом, который был чем-то средним между акцентом жителей Ист-Энда и Анкары. – Мой французский бульдог для меня – все. Абсолютно все.

– Вот именно, – ответил я, протягивая ему свою листовку и визитку. – Пожалуйста, если вы знаете хоть что-то о местоположении Баффи, пожалуйста, позвоните мне.

Сопровождаемый верной Молли, я продолжил свой путь по округе, от магазина к магазину, от двери к двери, и всюду задавал одни и те же вопросы. Многие жители и торговцы, с которыми мы познакомились, были неравнодушны и пообещали держать ушки на макушке, но то, что такую собаку никто не видел поблизости, наводило на мысль, что щенка или держали взаперти, или увезли отсюда, или, в конце концов, это могло означать, что щенка уже нет в живых. Последнее предположение было слишком пессимистичным, но этот вариант нельзя было сбрасывать со счетов. Такая собака, как Баффи, могла оказаться уликой, которая связывала их с преступлением, и грабители вполне могли принять меры по ее уничтожению. Несмотря на это, я решил не терять надежды.

– Ладно, Молли, – улыбнулся я, бросая ей ее любимый теннисный мячик, – ты заслужила отдых.