Молния. История о Мэри Эннинг

Кивнув и что-то промямлив в свое оправдание, они торопливо ушли. Мистер Спраг и вовсе, как говорится, поджал хвост.

Матушка захлопнула за ними дверь и повернулась к нам с Джозефом. Она с силой ударила по столу ладонью и на миг прикрыла глаза, а потом распрямилась как жердь.

— Нужно придумать план, — сказала она. — Возможно, нас и впрямь ждет крах, но без боя мы не сдадимся. Пришла пора прежней Молли Мур вернуться в строй! — Она решительно взяла стопку счетов. — Джозеф, ступай в мастерскую и принеси отцовскую счетную книгу. Наверняка в городе есть те, кто должен нам денег. А еще составь опись всего, что хранится на заднем дворе. При первой же возможности мы распродадим это добро. И не забудь потребовать у твоего мастера, чтобы начал уже платить, раз нуждается в твоих услугах. Ведь ты давно его об этом просишь! Если откажется, надо будет найти тебе другую работу, и поскорее. Ты уже не под­мастерье.

Джозеф согласно кивнул.

Я посмотрела на матушку с уважением. Никогда еще я не замечала в ней такой решимости и твердости. Мы встретились взглядами.

— Что же до тебя, юная мисс… Боюсь, если мы и впрямь хотим выбраться из этой ямы, в которой оказались из-за вашего отца, тебе тоже придется найти работу. Стать судомойкой, к примеру.

Сердце мое словно льдом сковало, а щеки вдруг жарко запылали.

— Нет, матушка! Нет! Я могу зарабатывать продажей окаменелостей.

Матушка покачала головой:

— Не говори глупостей, Мэри. Наслушалась ты отцовских россказней…

— Но он ведь и впрямь зарабатывал! Согласись! А я смогу выручить и того больше! Мне торговля дается куда легче, чем ему. Не веришь — спроси у Джозефа! К тому же я ведь тебе дома понадоблюсь, когда… — я выразительно указала на ее огромный живот, — когда ребенок родится на свет. Разве не лучше, чтобы я помогала тебе дома, а в свободное время искала окаменелости?

— Она права, матушка, — подал голос Джозеф. — Диковинки на берегу она легко отыскивает, а деньги у богатеев выманивает куда ловчее, чем отец.

Матушка вздохнула.

— Я и по дому буду тебе помогать. Даже чаще, чем прежде. Матушка, ну пожалуйста! Прислугой я быть все равно не смогу — нет у меня к этому склонности. Если меня вообще возьмут на такую работу, то выгонят в первый же день за то, что пререкаюсь, или еще за что-нибудь. Ты же знаешь, я совсем не умею повиноваться! — воскликнула я, почти не скрывая своего торжества.

Матушка снова вздохнула.

— И то верно. Не понимаю только, чем тут гордиться. Что ж, может, тебе и впрямь удастся превратить свои недостатки в достоинства. Поглядим. У тебя есть ровно год, чтобы меня переубедить. Не больше.

— Как я рада, что ты передумала! Я…

— Вот только не вздумай переступать черту дозволенного, Мэри Эннинг, — строго перебила матушка. — Уж кого-кого, а меня ты вокруг пальца не обведешь. Почисть-ка картошку, пока Джозеф ходит за отцовскими бумагами. Поглядим, как можно разрешить наши дела.

Оказалось, что у нас и впрямь есть должники. Эти деньги не спасли бы нас сразу от всех напастей, но с их помощью вполне можно было прогнать с порога самых докучливых кредиторов и избежать работного дома. Вот только не все должники тотчас же вернули нам деньги. Чем они были богаче и могущественнее, чем выше было их положение в обществе, тем неохотнее они платили по счетам. На сборы всей суммы у матушки ушло недели две, не меньше.

— Порой мне кажется, что они думают, будто оказывают нам великую честь, позволяя на себя работать, — процедила матушка сквозь зубы. — То-то же они так изумляются, когда мы просим еще и заплатить за наши труды!

Матушка с выросшим до устрашающих размеров животом (ребенок должен был родиться уже совсем скоро) преследовала наших должников по пятам. Если они отказывались оплатить счет, принесенный ею к черному ходу, матушка подходила к ним прямо на улице или являлась к парадной двери и начинала колотить в нее, требуя тотчас же вернуть ей все до последнего пенса.

После триумфального возвращения она высыпа

ла деньги на стол, а я садилась их пересчитывать.

— Видать, наша Мэри унаследовала талант к торговле от тебя, матушка! — с восхищением заметил Джозеф.

— Да уж, немногие на Бландфордском рынке могли со мной потягаться, пока я отца вашего не встретила! — рассмеялась матушка. — Скажу вам по секрету, сейчас у меня новый способ. Как только эти наглые толстосумы начинают отводить взгляд, увиливать от разговора, делать вид, что не замечают принесенных мною счетов, я говорю: «Дождетесь вы у меня, я сюда свою Мэри пришлю!» О-о-о, уж как они боятся гнева моей дочурки! Стоит только назвать ее имя, и они сразу же платят как миленькие!

Джозеф расхохотался и хлопнул меня по спине.

— О, трепещите, Мэри уже близко!

Все боялись моего гнева, мне было приятно это слышать. Порой это полезно. Отец бы мною точно гордился, но в кои-то веки меня окрылила именно матушкина похвала. Она подмигнула мне, и я подмигнула в ответ. В этой войне с долгами и угрозой переселиться в работный дом мы очень сплотились и стали верными союзниками.