Молочные зубы

Теперь наступила очередь Сюзетты разрываться на части. Она никак не ожидала от дочери такого признания. И опять испытала угрызения совести за то, что когда-то увидела в девочке демона, напрочь упустив из виду, что ее плохое поведение могло быть вызвано болезнью. И если бы она стала действовать раньше, может, у них обеих не было бы долгих лет трудностей?

– Мы очень рады, что ты делаешь такие успехи, – сказал Алекс.

– Мне здесь не нравится. Я хочу домой.

Алекс и Сюзетта переглянулись и нахмурились.

– Ты просто еще не привыкла, – ответил он.

– В твоей жизни произошли большие перемены, на это требуется время, но у тебя все отлично получается…

– Мне правда очень досадно, обещаю вести себя хорошо, – произнесла Ханна.

Возбуждение, на короткий миг охватившее комнату, рассеялось. Сюзетта и Алекс опять посмотрели друг на друга, не зная, что сказать. Какая-то частичка ее естества ликовала, что Ханна пошла на поправку. Но другая, куда более значительная, даже представить не могла, чтобы девочка вернулась домой. Да и Ханна вряд ли могла так быстро выздороветь. Что если все опять станет как раньше?

– Пап, я могу вернуться домой? Я по вам скучаю.

– Нам тебя тоже очень не хватает… – сказал Алекс и запнулся. – Но тебе надо ходить в школу…

– Мне здесь не нравится, да и ребята все убогие и злые. Пожалуйста, я буду вести себя хорошо, обещаю.

С сердца Сюзетты стала слезать оболочка, словно кожура с яблока под острым ножом. Ребенок хотел вернуться к ним и скучал по дому. В голосе Ханны так печально звучало это желание. Однако Сюзетта чувствовала, что готова подавить желания девочки в самом зародыше. Ей и Алексу предстояло еще так много сделать с Беатрикс, а отчеты, которые им присылали из «Маршз», были противоречивыми, если не сказать больше. Ханна могла проявлять эмоции, но ее моральный компас варварски вышел из строя. У девочки был высокий коэффициент интеллекта, но при этом она демонстрировала неповиновение и вела себя импульсивно. После нескольких недель тестов врачи только-только стали внедрять стратегию изменения поведения, которая, по их мнению, могла помочь ей приобрести основополагающие социально-эмоциональные навыки жизни в обществе и развить способность к сопереживанию. И к тому же не исключали, что ее ложные представления обусловлены тем или иным психотическим расстройством.

Сюзетта покачала головой и в страхе посмотрела на свои эскизы. Она едва начала работать над книгой и получила обратно Алекса – целиком и полностью, даже то, что у нее украла Ханна. Они собирались отправиться в путешествие и окунуться в водоворот романтических приключений, к которым Сюзетта наконец была готова. Она вела себя как эгоистка, но не была готова от всего отказаться. Если дочь вернется домой, Сюзетта себя потеряет. На этот счет у нее не было никаких сомнений. Новые грани ее жизни – страсть, здоровье – тут же завянут; она не чувствовала себя достаточно сильной для того, чтобы вернуть Ханну домой.

– Я не могу, – прошептала она мужу, – да и ты тоже. Она просто пытается нами манипулировать, прощупывает почву. Беатрикс нас предупреждала.

Не исключено, что это был новый механизм манипуляций. Доктор и в самом деле говорила им, что Ханна захочет вернуться домой. Так поступают все дети, даже те, кто в семье подвергался самому жестокому обращению. Но она даже не предполагала, что девочка позвонит и скажет все, что им так хотелось услышать: «Мама, папа, я вас люблю. Простите». Причем произнесет вслух, восхитительным голоском с идеальным произношением.

Сюзетта молилась, чтобы Алекс не дрогнул.

Она прикрыла нижнюю часть телефона, чтобы Ханна не могла ничего услышать.

– älskling,

я все понимаю. Школа творит чудеса: там нашей девочке действительно помогают.

От стыда у нее вспыхнуло все тело.

– Ей требуется больше времени, они ведь только начали ее лечить…

Пожалуйста, пусть у тебя хватит твердости. Она не могла сказать ему, как легко после первой недели стала отказываться от своего материнства. И была не в состоянии признаться – ни Алексу, ни Беатрикс, – какое испытала облегчение, перестав ощущать себя родительницей. Она чувствовала примерно то же, что человек, медленно снимающий с себя одежду и бросающий ее на пол. Сюзетта не могла опять напялить на себя костюм домохозяйки и боялась, что уже никогда не сможет этого сделать. Она опять покачала головой и прикрыла рукой рот, опасаясь выболтать свои непростительные мысли.

– Мама! Папа! Вы меня слышите?

Алекс схватил жену за руку и кивнул, будто соглашаясь с ее мыслями.

– Мы скоро с тобой увидимся, – сказал он.

Внутри у Сюзетты что-то взорвалось. Она вскочила и на негнущихся ногах отошла от стола.

– Не говори ей этого!

– Но почему?

– Мы не можем…

Алекс опять прикрыл микрофон.

– Если Ханна и дальше будет себя хорошо вести, они разрешат нам ее навещать. И, возможно, она действительно вернется домой раньше…