Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества

Итак, в эти годы основным был вопрос, обладает ли познаваемый абсолют конкретными определениями, доступными познанию, или нет. И в положительном решении этого вопроса Шеллинг и Гегель были едины. Противоречия, которые уже тогда существовали между ними, относились, с одной стороны, к методу и пути этого познания абсолюта и, с другой стороны, к его содержанию. Само собой понятно, что на этом первом этапе борьбы с субъективным идеализмом различия в методе и его осуществлении должны были отступить перед полемикой о существе дела.

Следовательно, критика Гегелем Шеллинга предполагает, что борьба против субъективного идеализма уже завершилась, критика поднимается на более высокий уровень, чем несколько лет тому назад. Интересно, что Гегель теперь принимает цитированный нами аргумент Фихте о количественных определениях абсолюта-правда, в совершенно противоположном аспекте: то, что для Фихте было преувеличением власти познания, Гегелю представляется абстрактностью, недостаточной конкретностью в познании абсолюта[21]

. Розенкранц приводит из лекций Гегеля по истории философии 1805/06 гг. следующую выдержку: Фихте открыто критикует Шеллинга, признавая его большие заслуги, однако "порицая его лишь количественное различение внутренних противоречий абсолюта как пустое равнодушие, в котором все есть лишь преобладание одного или другого фактора, но не истинное различие"[22]

.

Это ограничение различий абсолюта является одной из причин формализма философии Шеллинга, вследствие чего философия Шеллинга не может в свое понятие абсолюта включить всё богатство жизни, объективной действительности и приходит к построению пустой конструкции, например той, что природа есть-де преобладание реальных моментов над идеальными, история — преобладание идеальных моментов над реальными и т. д. Вследствие такого рода формалистических различений никогда не может быть в понятиях постигнуто действительное движение объективной реальности. Не случайно, что в своих лекциях Гегель, присоединяясь к этой критике Шеллинга, упрекает его в отсутствии диалектики.

Если мы рассмотрим критику Гегелем Шеллинга, осуществлявщуюся до этого периода, то увидим, что все методологические упреки сводятся к тому, чтобы показать: новый, обоснованный ими совместно способ познания абсолюта вопреки Шеллингу обнаруживает богатство и изменчивость действительного мира. Критика Гегелем схематического и формалистического характера философии Шеллинга конкретизируется в "Феноменологии" в следующих требованиях к философскому методу: "… он (схематизм. — Д. Л.) дает только оглавление к содержанию, но не дает самого содержания. — Если определенность (даже такая, как, например, магнетизм) есть определенность сама по себе конкретная и действительная, то все же она низведена до чего-то мертвого, так как она — только предикат какого-нибудь другого на-личного бытия, а не познана как имманентная жизнь этого на-личного бытия или в том виде, в каком она находит в последнем свое привычное и только ей присущее самопорождение и проявление. Присовокупить это главное формальный рассудок предоставляет другим. Вместо того чтобы вникнуть в имманентное содержание дела, этот рассудок всегда просматривает (ubersieht) целое и стоит над единичным наличным бытием, о котором он говорит, т. е. он его вовсе не видит (sieht es gar nicht). Научнoe познавание, напротив, требует отдаться жизни предмета, или, что то же самое, иметь перед глазами и выражать внутреннюю необходимость его"[23].

Здесь перед нами философская связь между специфически гегелевской формой диалектики и симпатией к выдающимся представителям эмпиризма, наблюдаемой у Гегеля уже в невский период. Гегель усматривает в согласии философии с эмпирической действительностью решающий критерий того, является ли философская система истинной или ложной.