Молодой Верди. Рождение оперы

— Она кончила Миланскую консерваторию с отличием пять лет назад. За эти пять лет она выступила в двадцати семи театрах… И всюду с возрастающим успехом. И теперь она абсолютная примадонна.

Все это сообщил композитору Пазетти, которого он неожиданно встретил в антракте. Пазетти, как всегда, бросился к нему с распростертыми объятиями. Он держался так, как будто между ним и композитором никогда не было деловых разговоров и Пазетти не брал на себя обязательства переговорить с Мерелли об опере Верди. Он жил легко, этот инженер — любитель музыки. Он обладал счастливым умением брать от жизни только одно приятное. А хлопоты о людях неизвестных связаны, как известно, с затратой каких-то усилий, и не всегда приводят к блистательной победе. Пазетти имел обыкновение широковещательно обещать поддержку тем, кто в ней нуждался — ему было приятно чувствовать себя в роли благодетеля, — но, пообещав, он никогда не тревожил себя воспоминаниями о необходимости выполнить свои обещания.

Он считал, что человек действительно выдающийся так или иначе выбьется на дорогу; что же касается тех, которые по существу не заслуживают признания, то о них и беспокоиться нечего.

Всего приятнее было для него суетиться и шуметь вокруг молодой восходящей звезды. Это безопасно и не лишено выгоды.

Когда композитор столкнулся с Пазетти во время антракта, инженер — любитель музыки был всецело поглощен Джузеппиной Стреппони.

— Какова примадонна, а? — спрашивал он у всех. И вид у него был торжествующий, как будто именно он «открыл» и предложил вниманию публики новую замечательную артистку. — Мила, — говорил он, — очень мила, изящна, грациозна, хотя и не блистает неотразимой красотой. Это жаль. Зато умна, неслыханно умна и в высшей степени образованна. Некоторые из наших газетных сотрудников имели беседу с синьорой Стреппони, в частности молодой Солера. Он передал мне вкратце содержание беседы. Не скрою, я был поражен, поражен до глубины души. У синьоры Стреппони светлый ум, безусловно светлый ум и, кстати, очень оригинальный. Не мог отказать себе в удовольствии записать некоторые мысли синьоры. Это очень интересно. Вот послушайте…

Пазетти держал в руках раскрытую записную книжку. Они стояли в партере, сразу за креслами. Мимо них все время проходили те, которые направлялись в фойе или возвращались оттуда. Пазетти раскланивался направо и налево.

— Послушайте, послушайте… — говорил он, перелистывая книжку. Тонкая бумага шелестела у него под пальцами. И он стал читать, поминутно прерывая чтение восклицаниями и комментариями: