Молодые годы короля Генриха IV

– Все равно эти бандиты, эти гугеноты, будут гореть в геенне огненной, а по справедливости им следовало бы гореть уже сейчас, в этой жизни!

– И все-таки папа приедет и самолично будет их венчать. Уж вы со мной не спорьте. Мы, плотники, своими руками построили вон ту деревянную галерею, от самого епископского дворца до собора. Кто же, как не папа, пройдет по ней, коли она вскочила двору в такие денежки?

– Вы, плотники, нынче хорошо заработали!

– Да нет, во всяком случае меньше, чем суконщики! Те вон всю галерею обтянули белым, нашей богатой работы совсем и не видать.

– Лучше всего дела идут у трактирщиков.

– Нет, у портных: ведь они шьют праздничные платья для всего двора.

– Нет, у девок: гостей-то, видишь, сколько понаехало.

– С гугенотами мы еще сочтемся. А сейчас они очень поддерживают торговлю.

– Посторонитесь. Ишь встали! Рассуждают тут насчет торговли и загораживают от нас нарядных господ. Видите, выходят из епископского дворца, вон их сколько, еще… еще… Они проходят перед нами по всей длиннющей галерее, будто милость нам оказывают. Ну конечно милость, по крайности вид у них такой, когда они этак шествуют, будто им невдомек, что каждый сверкает, как павлин на солнце, и на него глазеет весь Париж. Вот в том-то и состоит знатность – ведать, мол, ничего не ведаю! А вон гляди, фу-ты ну-ты! Дамы пошли! Против них кавалеры – что зола против огня! Кажется, сейчас только солнышко взошло. И как подумаешь, что все эти чудеса – дело рук наших портных, да парикмахеров, да ювелиров, так нашему брату ремесленнику, пожалуй, и загордиться можно!

Впрочем, от многоопытных зрителей не укрылось и то, что, когда шествие подошло к собору, произошла заминка. Совершенно так же, как если бы они были обыкновенными простолюдинами, некоторые благородные гости решили протолкаться вперед, чтобы первыми подняться на высокий помост и захватить сидячие места. Началась даже драка, и офицерам гвардии пришлось водворять мир среди французской знати. В конце концов надлежащий порядок все же был восстановлен. Король, кардинал, жених с невестой, королева, принцы, принцессы, свита из дворян и фрейлин, а также духовенство, окружавшее кардинала, – все были водворены по местам согласно своему сану, о котором прежде всего свидетельствовали оттенки их одежды.

Весь цвет королевства был выставлен напоказ на высоком открытом помосте, вельмож освежали летние ветерки, над их головой голубело испещренное белыми облачками небо. Сюда были устремлены глаза стоящих широким полукругом домов – всюду раскрытые окна с вывешенными наружу коврами и расфранченными жителями. Внизу, вдоль стен, и на улицах наступила тишина, люди снимали шляпы, молитвенно складывали руки, опускались на колени. А сейчас же за помостом с цветом французского королевства, как памятник всем ушедшим поколениям, высился собор. И его колокола возносили в небеса свой звон, предназначенный для вечности. Именно так совершил кардинал де Бурбон бракосочетание короля Наваррского с принцессой Валуа.

Когда все кончилось, пришлось слезать с помоста, и шпаги запутывались в шлейфах. Однако зрители ничего не заметили, ибо господа тут же вошли в собор. Там, разумеется, за много часов до венчания, уже собрались те, у кого были собственные места на скамьях: дворяне и богатая чиновная буржуазия, и уж не этих знатоков можно было ослепить заученным величием осанки! Правда, как только показался Карл Девятый, они тотчас в знак благоговения опустились на колени, но на этом дело и кончилось, и тем зорче подмечали они потом все промахи и недостатки.

Кардинал-то как постарел, а Карл Девятый похож на мясника: все высматривает своим косящим взглядом, какого бы теленка ему прирезать. А его супруга, Елизавета Австрийская, как вырядилась – роскошнее, чем сама невеста. Да ей только это и остается, ступить не умеет, двух слов связать не может, разве что по-испански либо по-немецки, только никак не по-французски. Уж чересчур дебелая для своих двадцати лет, поэтому на интимных сборищах попросту обходятся без нее, а на официальных она все равно что мебель. Карл изменяет ей направо и налево. Это насчет Елизаветы Австрийской. Подобные замечания делались главным образом прозорливыми дамами. А теперь перейдем к новобрачным! Ничего не скажешь, красивый веселый малый, сильные бедра, плечи широки не по росту – ведь, несмотря на высокие каблуки, он только чуть повыше нашей Марго. А она-то, уж конечно, надо отдать ей справедливость, как всегда, совершенство, умеет показать себя во всей красе.