Молоко в ладонях

А потом забрали отца – его арест был страшнее полуголодного скитания по подворотням. Сашка не понимал и не знал за что, но почувствовал, что навсегда. Иначе зачем этим злым и грубым людям, с мглистыми, равнодушно свинцовыми лицами, было приходить в их дом? Прощаясь, отец тайком сунул ему в руку, лишь один серебряный полтинник, на котором был изображен кузнец, бьющий по наковальне молотом, и сказал: «Береги его сынок, в память об отце, просто как реликвию. Прости, так распорядилось время. Сохрани воспоминания о нашем когда-то известном и многочисленном роде. Ты последний из одиннадцати, помни об этом. Сбережешь себя; небеса к тебе благосклонны будут». Сашка знал, от бабушки, что его мать, будучи беременной, однажды летом, надумала собирать спелую вишню в своем саду, но оступившись на лестнице, упала. Случились серьезные осложнения, и следующий за ним ребенок так и не увидел свет. От полученных повреждений, мать умерла. Вообще, у него когда-то в прошлом было много братьев и сестер. Он остался в живых один, самый младший из всех. Кто-то умер от болезней, в самом раннем детстве, кто-то позже, в трудные годы Гражданской войны, а кто-то позже, в голодное время тридцатых. Должно быть и его ожидала та же участь, но видимо выживают либо сильнейшие, либо по чьей-то неведомой воле именно последние. Он был последним, вот и выживал, сам того, не зная; поставит ли Господь его жизнью окончательную точку или он, все же станет достойным продолжателем рода?..

Следующим утром, мачеха выгнала Сашку, пробурчав ворчливым и злым языком, что кормить лишний рот ей нечем и отец, якобы, велел ему отправляться к бабушке, старой, но еще живой, которая одиноко коротала свой век, где-то на окраине города М…, на берегу Азовского моря. На обороте единственной, оставшейся от нее фотографической карточки, с видом синего моря и маяка с парящими над ним чайками, на которой Эльза была молода и красива, значился адрес. Сашка сунул ее себе в карман, где лежало отцово «наследство»; девятиграммовый полтинник серебром, и без сожаления ушел.

Добираясь до города пешком, приходилось спать в обычном лесу. Боязно и даже страшно, но прятаться по чужим сеновалам и подворотням, было куда опаснее. Как-то, одной, безлунной и темной ночью, в бесхозно брошенном стогу, его укусила собака. Сашка тогда посчитал ее волком и подумал, что ему, наверное, пришел «конец». Однако, когда он, в отчаянии и ярости, подобно тому же хищнику, набросился на нее, она трусливо взвизгнула и убежала. Битвы за жизнь не получилось. В лесу, Сашка питался щавелем, собирал жгучий полевой чеснок и лук-слизун. Подорожником лечил рану, которая болела и ныла, доставляя немало хлопот. А однажды, ему крупно повезло; он нашел в лесу сразу три больших клубня Лилии саранки; ее маслянистые, ароматные лепестки были целебными и хорошо заглушали голод. Потом, два дня ничего съестного в пути не попадалось и к бабушке он явился измученным и, по обыкновению, голодным, к тому же еще с незаживающей от укуса, кровоточащей раной на голени.

Бабушка Эльза жила одна и когда нежданно появился внук, очень обрадовалась. Старательная и сердобольная, она быстро поставила Сашку на ноги. Ему было странно, но приятно ощущать непривычную заботу о себе. Кроме нее, он не знал людей, которые относились бы к нему так бережно, без грубого слова или упрека. Ее речь была совсем иная, она словно эликсир, особой, теплой лаской лилась из ее уст и согревала одинокое Сашкино сердце. Но бабушка была старенькая и слабая. Она прожила еще два предвоенных года вместе с ним. И вот, окончательно утратив жизненные силы, тихо умерла, даже не предупредив его о своем уходе в мир, куда ей уже очень хотелось попасть, только вот почему, Сашка тогда так и не понял.

После похорон бабушки, он жил скрытно, считая, что остался в этом мире совсем один. Будучи уже почти двенадцати лет отроду, русоволосый, крепко сложенный юноша, стал осознавать, что в этой жизни помощи ему ждать больше не от кого. И все же, он был благодарен бабушке за полуразвалившийся, старый домик на окраине, в котором он мог находиться, не беспокоясь о крыше над головой. Море у ног, а в нем бычки, да кефаль плещутся, что еще нужно… Прожив в тихом одиночестве почти полгода и совсем не рассчитывая на подарки судьбы, Сашка сильно удивился, когда однажды утром увидел у своего порога почтальона:

– Вам телеграмма, молодой человек! – казенно бросил сухощавый, пожилой мужчина и протянув ему почтовый бланк, велел расписаться. Хоть и не доводилось Сашке этого никогда делать, но все же пришлось отвыкшей от письма рукой, вывести каракули своей родовой фамилии.