Молот и наковальня

Он изо всех сил забарабанил в дверь Багдасара, потом повернул ручку, толкнул створку всем телом и ворвался внутрь. К счастью, маг не удосужился запереть дверь на ночь. Багдасар сразу сел в постели; на его затуманенном от сна лице читалось изумление. Из-под одеяла рядом с ним вынырнула голова одной из служанок Лиции. Девушка смотрела на Автократора с тем же выражением, что и Багдасар. Похоже, ни на одном из них не имелось даже той одежды, какая была на Маниакисе.

– Колдовство! – задыхаясь, произнес Маниакис, указывая на амулет.

Мясистое лицо Багдасара сразу приобрело осмысленное выражение. Он вскочил с кровати, не забыв очертить у сердца магический знак солнца. Маг действительно оказался совершенно голым. Судя по тому, как встревоженно запищала служанка, торопливо прикрываясь простынями, на ней тоже ничего не было.

Маниакису казалось, будто неведомая рука все сильней сжимает его внутренности. Как бы силен ни был амулет, полностью противостоять вражеским чарам он не мог. Маниакис широко зевнул, как он привык делать при насморке, чтобы прояснить мысли в голове, но это не помогло. Давление чуждой, вражеской руки на его внутренности продолжало нарастать.

Багдасар извлек из-под кровати всегда находившуюся при нем суму с магическими приспособлениями. Порывшись в ней, он извлек оттуда моток бечевки и нож, на белой костяной ручке которого красовался золотой знак солнца. Отрезав ножом изрядный кусок бечевы, маг принялся связывать ее концы замысловатым узлом.

– Что бы ты там ни делал, пожалуйста, поторопись, – сказал Маниакис.

На его верхней губе выступила влага. Дотронувшись рукой до носа, он обнаружил, что это кровь. Пустяки. Носовое кровотечение – сущая ерунда по сравнению с тем, что произойдет, если вражеские колдовские чары преодолеют сопротивление амулета.

– Величайший, мне нельзя торопиться, – ответил Багдасар. – Если я ошибусь, то с таким же успехом мог бы совсем не приниматься за дело.

Еще бы. Ему легко говорить, ведь это не его мозги кто-то пытается превратить в кровавую кашу прямо в голове. Маниакису оставалось только стоять смирно и надеяться, что он не умрет раньше, чем Багдасар устроит все так, как считает нужным.

Наконец маг завязал узел, осмотрел его, удовлетворенно проворчал несколько слов и принялся читать заклинания на васпураканском языке, делая руками пассы над бечевочным кольцом.

Тем временем давление, нараставшее в голове Маниакиса, перешло в нестерпимую боль; во рту появился вкус крови. Кровь все сильнее капала из его носа на пол. Судя по испуганному лицу служанки, Автократор представлял собой малопривлекательное зрелище. Проклятие! Если Багдасар не поторопится, ему придется узнать, что медлительный маг и плохой маг – одно и то же!

Но вот васпураканский маг громко воззвал к Фосу и к первому из людей, Васпуру, а затем поднес кольцо к голове Автократора, после чего опустил его вниз, к ногам. Кольцо ярко засветилось, засияло, как сияли в Опсикионе после его охранных заклинаний прикрепленные к дверям куски бечевы. Когда кольцо оказалось на полу, Багдасар вновь громко воззвал к благому и премудрому, а также к легендарному прародителю человечества. В заключение маг тщательнейшим образом убедился, что не только ноги Маниакиса, но и все до единой капли потерянной им крови находятся внутри магического кольца, которое вспыхивало все быстрее, меняя цвета.

Золотой. Голубой. Оранжевый. Пурпурный. Красный… Цвета сменялись так быстро, что у Маниакиса зарябило в глазах. Но спустя мгновение он уже думал о другом. Амулет, прожигавший его грудь, начал быстро остывать, затем пропало ощущение, будто его череп вот-вот треснет, превратив в кашу все, что находится под ним.

– Уже лучше, – прошептал Автократор. В дверях появилась Лиция – в ночной рубашке, с расширенными от ужаса глазами. Следом за ней в дверь просунулась голова Камеаса. Что ж, может быть, действия Багдасара лишь казались замедленными, если все уже кончено, а они едва успели добежать до комнаты васпураканского мага…

Теперь, когда адская головная боль отступила, Маниакис снова обратил внимание на смену цветов охранного кольца. Эти изменения становились все медленнее. Красный.., золотой.., голубой… А затем бечевка на полу как-то сразу снова стала просто бечевкой и ничем больше.

– Что все это означает? – требовательно спросила Лиция.

– Это означает, что очередное покушение на жизнь величайшего провалилось, – ответил Багдасар. – Теперь, если он того желает, он может покинуть пределы магического круга.

Маниакис как раз гадал, долго ли ему еще придется стоять внутри бечевочного кольца. Но даже после слов васпураканского мага он некоторое время колебался. Ведь если тот ошибается .

Прогнав эти мысли, он решительно переступил через бечеву В конце концов, если он почувствует что-либо необычное, то всегда успеет прыгнуть обратно! Но ничего не случилось.

– Как хорошо, что я не успел надеть ту прекрасную светло-зеленую мантию, достопочтеннейший Камеас! – сказал он, взглянув на постельничего. – Ведь ее великолепную шерсть не удалось бы отстирать от крови.