Монах 5

- Коварная обольстительница! Сейчас я тебе задам! – мужчина схватил женщину на руки, и сделав несколько шагов бросил ее на постель. Мгновенно сбросил одежду, и через несколько секунд раздался негромкий женский стон-вздох...

***

- А лавку? Сегодня не надо открывать лавку, сидеть в ней?

- Вот видно, что ты нездешний – ухмыльнулся Урхард – кто же в последний день седмицы ходит по лавкам? Может где-то и ходят – но только не у нас. Этот день для души, для богов, для развлечений. Сегодня в полдень состязания охотников, перед этим – в храм Создателя – надо же бросить хоть медяк, а то удачи не будет. А вечером молодежь танцует, невеститься и женихается. Кстати – сегодня непростой день, сегодня праздник солнцестояния! Он как раз совпал с последним днем седмицы. Сегодня будут жечь костры, прыгать через них, приветствуя лето! Сегодня самый длинный день и самая короткая ночь, солнце стоит над миром дольше всего, и так будет еще три дня, потом пойдет на зиму. Мы приветствуем лето и отгоняем зиму.

- А что плохого в зиме? – улыбнулся Андрус.

- Хмм...в общем-то ничего – признал Урхард – но лето лучше, согласись. Зимой холодно, лес завален снегом. Правда зимой охота начинается – с чего мы и живем. Да, везде свои преимущества, но живое тянется к теплу, к свету. В общем, так - заговорились мы – супруга приготовила тебе штаны, рубаху – мои, она слегка ушила под твою худосочную тушку – когда нарастишь мяса, доходяга? – и ты идешь с нами на праздник. Без возражений!

- А я и не возражаю – улыбнулся Андрус – Беа, ты тоже пойдешь?

- Это ты – «тоже»! А я пойду!

- Чего это она? – усмехнулась Адана – живот болит? Или поругались?

- Мам, не лезь не в свое дело! – фыркнула Беата – ни с кем я не ругалась! Не с кем мне ругаться – с лошадьми, что ли?! Не вижу здесь того, с кем мне можно было бы ругаться!

Девушка выскочила из комнаты, а родители сделали вид, что ничего не произошло. Адана подвинула к Андрусу крынку со сливками, настаивая, чтобы он хорошенько поел, а то так и не потолстеет, будет всегда худой как палка, Урхард шумно отхлебнул травяного отвара, приправленного медом – он тихо улыбался в усы, происходящее его забавляло.

Наконец, завтрак окончился и Андрус, слегка удрученный утренней сценой побрел в свою комнату.

Штаны были почти впору и не болтались на Андрусе как прежние, рубаха немного свободна – Урхард был чуть не в два раза шире своего работника, но это даже хорошо – Андрусу не нравилась тесная одежда, сковывающая движения. Он сделал несколько упражнений для растяжки, для разгона крови по организму и освеженный, бодрый был готов к выходу.

***

Храм Создателя совсем прост – обычный дом, правда вместительный. Стены, украшенные росписями, показывающими процесс создания мира, ликами Создателя в различных обстоятельствах своей божественной жизни.

В глубине души Андруса вдруг всколыхнулось странное чувство – будто он когда-то видел что-то подобное, более того – был непосредственным участником действа. Как жрец. Может и он когда-то был жрецом? Впрочем – жрецам, насколько он знал, запрещено брать в руки оружие – кроме жрецов бога войны. Вот у тех было даже что-то вроде своего воинства, носившего скорее ритуальный характер – жрецы-воины не участвовали в набегах или войнах между кланами. Они лишь совершенствовались в воинском искусстве, посвящая его богу войны, и выступали по крупным праздникам, вызывая восторг толпы.

Это расскала Андрусу Беата, и когда Андрус спросил, чем же воины-жрецы отличаются от обычных уличных комедиантов, долго молчала, а потом сказала, что он глупый и ничего не понимает – это же для бога! На том и порешили.

Служба длилась недолго – жрец говорил о благодетелях, о пороках – нельзя напиваться, нельзя желать чужих жен, а надо нести пожертвование богам, а лучше всего Создателю, и тогда вам будет счастье и радость в жизни. С чем-то Андрус был согласен, с чем-то – нет, но само собой – держал мысли в голове, а не вываливал их на окружающих. Он-то не жрец, чтобы приводить в свою веру.

Народ в храме разный. Часть не уместились, и стояли снаружи, слушая проповедь под утренним ветерком, часть стояла внутри – как Андрус понял, тут были в основном самые уважаемые члены общины, как тот же Урхард с супругой, стоявший прямо перед жрецом – как и его дочь с работником – на них тоже лежала сень авторитета лавочника.

Андрус с любопытством тихонько разглядывал людей, ведь он вообще-то никогда не бывал в местном обществе, все общение с жителями села ограничивалось короткими беседами в лавке. Да и можно ли было назвать их беседами? Так только – «подай» и «сколько стоит». И теперь чужак, непонятно как оказавшийся в этой местности, рассматривал тех, с кем ему придется прожить всю свою жизнь. Наверное – всю свою жизнь.

Высокие люди. Некоторые просто гиганты. Русоволосые. Многие – бородаты. Но не все. Есть и с усами, есть гололицые – как Андрус – но таких немного. Андрус не любил носить бороду, хотя откуда-то знал, что некогда она находилась на его лице. Лето – жарко, неудобно для ношения бороды.