Монокль. Рецензии на книги Михаила Гундарина

Ещё Копытов мечтает взлететь. Помните Катерину c её монологом из «Грозы», который в советской школе учили наизусть (или близко к тексту)? «Отчего люди не летают! Я говорю: отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе́, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела. Попробовать не́што теперь?» Кто помнит, тот знает, что это Островский. Не тот, который Николай Алексеевич с его сентенциями, как надо суметь прожить жизнь, чтобы «не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы», а тот, который драматург Александр Николаевич аж из века XIX. Фиксируем Островского.

Конец пятого «трека» безрадостен. Снова алкоголь (смешаны реальность и фантазии): «Покупает за маленькие деньги бутылку водки местного производства, пакет яблочного сока, запасается льдом и несложными закусками. Делает себе коктейль в пивном бокале

». В общем, всё смешивает-перемешивает (да, всё смешалось в доме Облонских!) и взбалтывает. Чем здесь, во-первых, не Толстой, который Лев (не путать с двумя Алексеями), а, во-вторых, не Венедикт Ерофеев с его «Москвой-Петушками»? Вот тут (имеется в виду «трек» «Прогулка романтика», а не «Москва-Петушки») впрямую возникает Цой, вернее, его песни. Одурманенный алкогольным градусом и парами, Копытов среди прочего набора музыки слушает и Цоя. Но вдруг осознает, что сам ничего и никогда больше не напишет. Это ещё раз подчёркивает (и тут торг и спекуляции неуместны!), что герой «трека» не есть её автор. Ибо сам автор весьма плодовит, пишет и много где публикуется, а потому напишет ещё много чего хорошего и разного.

Если в рассказе Гундарина романтики не наблюдается, то, что касается самой песни Цоя «Прогулка романтика», там вроде всё так, как и положено для освещения/раскрытия этой темы: «гроза за окном», «ночь темна», «фонари», «причудливые тени». Даже «чёрные кошки перебегают дорогу», однако последнее скорее тоже ближе к мистике, нежели к романтике. Реальность и там, и сям всё равно берёт своё. К примеру, у Цоя:

«Я проснулся в метро,

Когда там тушили свет,

Меня разбудил человек в красной шапке.

Это кольцо,

И обратного поезда нет

…»

Про реальность Гундарина уже сказано.

…Итак однородный ряд: Блок, Гундарин, Ерофеев, Ильф и Петров, Метерлинк, Островский (Александр), Сологуб, Толстой (Лев), Цой.

Ночь

В журнале «Сибирские огни» рассказ не публиковался – попал под сокращение. Впервые опубликован в отдельной книге.

По большому счёту это вовсе и не рассказ – тут нет завязки, кульминации, развязки. Нет сюжета. Ничего нет. Скорее это эссе/рефлексия/полурефлексия или её треть на тему биографии (биографических тонкостей/особенностей) и поэтического творчества Мандельштама, стихи которого, пусть не все, автор «#ПесенЦоя» если и не боготворит/обожает, то, несомненно, любит и почитает. Или литературная критика. Или литературоведческая статья. Или вообще эскиз/черновик будущей узкоспециализированной монографии, в которой речь идёт большей частью об одном произведении Мандельштама – об «Оде Сталину». Думается, редакция «Сибирских огней» неспроста исключила именно этот «трек» из журнальной публикации прошлого года. Слишком уж сильно выбивается «трек» из всего остального. Слишком явно торчат уши не прозаика, а учёного, философа и исследователя.

Читаешь «Ночь» и невольно лезет на ум негодная думка: автор всеми своими силами (и, видимо, всеми фибрами своей души) хочет развенчать устоявшийся штамп-тезис об идейном антисталинизме Мандельштама и даже поначалу поселить в читателе мысль, что Мандельштам, возможно, был или человеком по характеру слабым, или, как положено поэту, натурой мятущейся/мечущейся: то так, то сяк (возможно, именно «так-сяк» в реальности и было). Дескать, все мы люди-человеки, в душе неоднозначны и порой мечемся, а Мандельштам разве бог? Разве не обычный человек? Не такой же, как мы все?