Монокль. Рецензии на книги Михаила Гундарина

В общем, вроде как в кабинете, а вроде как и в троллейбусе (помните цоевское из «Печали»? «И, вроде, жив и здоров. И, вроде, жить – не тужить»). А у одного из жуликов, когда он случайно теряет сознание, вдобавок ко всем напастям ещё и потусторонний мир в сознании (или наяву?) проскальзывает. «Издалека по мрачной улице приближалось облачко, внутри которого хватался за бока, извивался, прямо ухохатывался представитель выявленной генералом породы мелких бесов. Увы, Иванову он был знаком очень хорошо. И с тех самых восьмидесятых…» Ба! Знакомые все лица! Опять Сологуб! Как пить дать, Фёдор Кузьмич прямой наводкой, вернее, собственной персоной (впрочем, и наводкой тоже)! Уже без иллюзий и аллюзий, а прямым текстом. Так сказать, иду «на вы»! С открытым забралом.

Сологуб звучит и в назидательно-морализаторско-пропагандистских словах генерала: «…вообще как будто наша планета, ну, её советская часть, влетела в отравленный пояс. В облако мелких бесов, нацепляла их на себя и летит дальше». Вот были бы не мелкие бесы, а крупные (или хотя бы средних размеров), был бы не Сологуб, а Достоевский – он о таковых писал. Но, возможно, крупных бесов и Достоевского автор книги решил придержать на закуску – для своих последующих произведений: не коротких, а монументальных.

Что ещё мы видим в тексте? Снова насмешку? Или издевательство над нашей великой историей и её лидерами (в том числе национальными)? Фальсификацию? «Сверху, через генеральскую голову, на Иванова без какого-либо выражения смотрел Путин. Сбоку – со своей вечной презрительной полуухмылкой, вполоборота – Дзержинский…» Это в былые времена такое можно было позволить без вреда для собственного здоровья и считать безобидной шуткой, доброй незлобивой улыбкой и даже получить «свыше» понимающий одобрительный кивок. Сегодня за внешней безобидностью проглядывает хищный/звериный оскал недобитой несистемной оппозиции и, что уж скрывать, нежелательности, иноагентства и даже экстремизма и терроризма/террористичности! И того хуже – «пятой колонны» и «национал-предательства»! Не наши ценности! Ох, не наши!

…Конечно, горькая ирония, сарказм, стёб.

…Не забываем, что в «треке» второе главное действующее лицо (а может, и первое) – настоящий генерал! Не отставной какой-нибудь! Правда, без имени, фамилии и отчества. Безымянный, как звезда из пьесы румынского писателя Михаила Себастьяна (или, если кому нравится иначе, из кинофильма режиссера-постановщика Михаила Козакова). Да и зачем генералу ФИО! Генерал он и есть генерал! Кажется, что именно этот седьмой, а не второй рассказ с полным основанием/правом мог бы принять и с достоинством носить на/в/при себе заголовок «Генерал». Ан нет! Автор книги «треков», как мы уже знаем, не столь прост, чтобы поддаться внешним проявлениям/видимостям, параллелям и эффектам – он всегда (как дипломированный учёный-философ/кандидат наук) смотрит в глубь вещей и явлений! Ибо все мы, включая генералов, едем в одном общественном транспорте (вернее, плывём в одной лодке), даже если генералам кажется, что они сидят в своих высоких кабинетах и самых современных удобных креслах, приобретённых по импорту. Почему же «Троллейбус» у Гундарина? Ехать можно вечно… и «эта музыка будет вечной, если я заменю батарейку» (Наутилус Помпилиус» пришёлся к слову)!

Полифоничен и многовариантен и троллейбус Цоя (не случайно песню в нулевых для сольного исполнения выбрала и Земфира):

«Моё место слева, и я должен там сесть,

Не пойму, почему мне так холодно здесь,

Я не знаком с соседом, хоть мы вместе уж год.

И мы тонем, хотя каждый знает, где брод.

И каждый с надеждой глядит в потолок

Троллейбуса, который идёт на восток.

Все люди – братья, мы – седьмая вода,

И мы едем, не знаю зачем и куда…»

Далее сосед, согласно словам песни, не может уйти, ибо не знает пути. А в кабине троллейбуса нет шофёра. И ко всем напастям ещё и мотор заржавел:

«Мы молчим, но мы знаем, нам в этом помог,

Троллейбус, который идёт на восток.»