Монтаж памяти

– Возвращайся в дом к своей госпоже. Доктор, как и все, наверняка, на балу. Я сам поеду за ним. Только не вздумай глупить, Нелли. Сегодня из-за бала усилили ночное дежурство белые патрули. Тебя всё равно поймают, и я лично отрежу тебе уши или подсеку жилы на ногах. Обещаю. Что уставилась? Живо назад, – за последними словами последовал удар плеткой, словно я лошадь, которую только так и следует подгонять.

Выходит, я не добралась даже до соседней плантации. Они во всем превосходят и всегда будут на несколько шагов впереди. Сторожат и патрулируют. Сволочи, всё до мелочей у них продумано, лишь бы использовать несчастных людей для своего комфорта.

Вот же яму я себе выкопала. Приедет врач, с ним и встревоженные родители девчонки, а Кэролайн нет. Закрываю лицо руками и начинаю беззвучно кричать от безысходности. Я весь день крепилась, храбрилась, верила, что меня не сломают. Была зла, как черт, на малявку, и мысленно уже с ней навсегда попрощалась. Но сейчас из бутылки с газировкой, которую трясли и пинали с самого утра, вылетела пробка.

Больше не могу делать вид, что справлюсь и не поддамся. Ничего не могу. Нельзя идти с вилами против пушек. Я всего лишь женщина, чёрная женщина, неспособная противиться жестокому заведенному механизму. Всё равно что голыми руками пытаться остановить лезвие мясорубки. Я даже врезать, как следует, не могу этому Харрису. Отбери у него лошадь, собак и плётку, были бы шансы. Но об этом можно только мечтать, в то время как меня перемолотят также, как и тысячи, тысячи моих предшественников. Мы здесь какой-то скот или вещи, но уж точно не люди.

До меня наконец-то дошло – я никто. Единственная ценность моей жизни в том, какую выгоду и пользу я принесу хозяевам. Нет пользы – не будет меня.

Боже, что же сейчас будет со мной, когда обнаружат пропажу Кэролайн, если госпожа разъярилась лишь за отказ от завтрака несносной девчонки.

2014 год

Михаил

– Не отчаивайтесь, Миша. Можно Вас так называть? Всё-таки это уже наша вторая встреча. – Брюнет одобрительно кивнул, упираясь взглядом в знакомый забор за окном, разделяющий будто два разных мира.

Зеленоглазая блондинка в белом халате старалась не разглядывать тайком атлетическое тело своего собеседника. Но и лицо Михаила с первой же встречи всё время стояло перед её глазами, вызывая приятное волнение: прямой острый нос (никогда раньше ей бы в голову не пришла мысль о красоте мужских носов), брутальная щетина на квадратном подбородке, обаятельная, добрая, но редкая улыбка и невероятного ржаво-коричневого цвета, серьезные, задумчивые глаза под низкими строгими бровями. Врач внушала себе сохранять зрительный контакт, сосредоточившись на работе:

– Память – капризный механизм. Это не флешка, не фотография и не сундук, из которого в любой момент можно достать нужное воспоминание в точности так, как это и было. Скорее, память – это детские кубики с кусочками картинок со всех сторон, которые сложив верно воедино, получаешь результат. Но ведь столько возможных комбинаций можно собрать из одного набора кубиков. Какой-то случайно потерялся, а другой, чужой нам подбросили на детской площадке.

«Похоже, со мной разговаривают, как с психом или умственно отсталым. Хотя эта женщина, кажется, довольно понимающая и сочувствует. Но поможет ли? И хочу ли я, чтобы помогло?» 

– думал Михаил, изучая шрамы на своих руках, напоминающие о заброшенном хобби.

– Я Вас понял.

– К сожалению, сами люди, не профессионалы, не способны отличить конфабуляции от истинных воспоминаний. Но это нормальное явление, хотя в особо тяжелых формах граничащее с психическими расстройствами.

– Конфа… что? Что это такое?