Монтигомо - Ястребиный коготь

Он вздрогнул и поспешно закрыл деньги руками. Она заметила это его испуганное движение и подошла к столу.

— У-у, деньжищ сколько!

Степан уже овладел собой и сказал равнодушно:

— Это казенные…

Она опустила на пол котенка и села на диване, подобрав ноги.

— Степа.

— Ну?

— Зачем ты носишь с собой казенные деньги? Это же опасно.

— Нужно, Котенька, нужно, — пробормотал он, не переставая считать шелестящие бумажки.

— Степа, — снова сказала Катя после минутного молчания.

— Ну что тебе? — раздраженно спросил он… — Я опять со счета сбился!

Она глубоко вздохнула.

— Не нравится мне твоя работа!

— Не выдумывай, пожалуйста!

— Все у тебя деньги да деньги… Как будто кассир…

— Ну и что же?

— Вот и в Семипалатинске когда мы жили… Знакомые какие-то странные у тебя были… Все вы шептались, вино пили…

— Перестань говорить глупости!

— Но это же правда, Степа!

— Да мало ли кто вино пьет?

— И уехали мы из Семипалатинска как-то неожиданно. Жили хорошо, а вдруг уехали.

Степан, наконец, пересчитал деньги и спрятал их в карман пиджака.

— Разве ты не знаешь, Котенька, что в Семипалатинске была провокация? Сами воры, а хотели меня вором изобразить. Опротивел мне Семипалатинск! Разве ты этого не знаешь?

— Знаю… — вздохнула Катя.

— Ну вот… — Степан вышел из-за стола и прошелся по террасе.

— Степа, я читала в «Пионерской правде», как брат и сестра — она даже младше меня была — уехали на целину… Давай и мы уедем?

— Ты с ума сошла! У тебя что, голова горячая? Температура?

— Как было бы хорошо, Степа! — Катя с мольбой взглянула на брата. — Поедем!

— Нет, ты действительно с ума сошла! Да я не позже чем в конце этого года квартиру в Ростове получу! — Степан подошел к сестре и сел рядом. — Ты что это, Котенька? Что с тобой делается? — участливо спросил он.

— Не знаю… Тяжело на сердце как-то.

— Ну перестань, перестань, Котенька! — он провел ладонью по ее волосам. — Нервы у тебя ни к черту! Вот поедем в августе на море…

Она внезапно всхлипнула.

— С дедушкой в Тобольске… мне лучше жилось… Без всяких твоих подарков…

— Перестань!

— Зачем к тебе Петушков ходит, Степа? Ты же знаешь, что дядя Костя его терпеть не может!

— Петушков? — рассмеялся Степан. — Так… мелкие поручения выполняет. А вообще он шалопай, конечно.

— По-моему, он просто жулик. Ты знаешь, что мне бабушка про него рассказывала? Понимаешь, она вчера очень рано пошла на базар, когда ворота еще были закрыты… И возле ворот скопилось очень много колхозников. Кто птицу привез продавать, кто морковку. Ну и разные, там продукты… Вдруг открывается калитка, и появляется Петушков…

— Ну и что же? — пожал плечами Степан. — Петушков работает в базаркоме.

— Да ты слушай, что дальше было… Петушков начал пропускать в калитку колхозников и с каждого человека брал деньги!

— Правильно брал, Котенька. Это госпошлина за право торговли.

— Какая там госпошлина, Степа! Ведь он деньги себе в карман клал и никому, никаких квитанций не выдавал! Все очень торопились занять в торговом ряду место и, наверно, позабыли про квитанции.

— Я думаю, Котенька, что бабушка чего-нибудь не разглядела.,

— Уверяю тебя, Степа, что он жулик!

На крылечко легко взбежала Лиза с булками в авоське.

— О каких жуликах идет речь? — весело спросила она, чуть задыхаясь от быстрой ходьбы.

— О Петушкове, — сказала Катя.

— Я не знаю, почему ты к нему так плохо относишься.

— Вот и я ей то же говорю, — сказал Степан. Лиза отщипнула кусочек булки и села за стол.

— Кто хочет хлеба? Совсем горячий!.. Степа, я давно собиралась тебя спросить…

— Пожалуйста, Лизок… О чем?

— У нас был один спор, — быстро говорила Лиза, не переставая жевать. — Вот ответь, Степа: можно так считать, что человек живет один раз и поэтому каждый человек должен жить, как умеет?

— Ну, разумеется, — подумав, сказал он.

— Ересь! — воскликнула Катя. — Если рассуждать так, значит, можно плутовать и жульничать.

— Не пойман — не вор! — улыбнулся Степан.

Лиза перестала жевать и вопросительно взглянула на двоюродного брата.

— Ты шутишь, Степа? Папа считает иначе…

— Ну, конечно, шучу, Лизок. — Он посмотрел на часы и поднялся. — А может быть, и не шучу… Зачем вы забиваете мозги всякой чепухой? В общем мне уже некогда, девочки.

Он помахал сестрам рукой и неторопливо спустился с крыльца.

…Утром во время завтрака отец спросил:

— Девочки, известно, в каком колхозе вы будете работать?

— Да, — сказала Катя, — в колхозе «Рассвет»…

— Ну?! Это же очень здорово! — обрадовался Константин Сергеевич. — Ведь в «Рассвете» председателем мой закадычный друг работает! Он три года назад по мобилизации обкома партии в «Рассвет» уехал! Иван Гаврилович Сердечное! А знаете что, девочки? Мы всем домом как-нибудь в выходной день к вам в гости в колхоз приедем. Как думаешь, Степа?

— Я с великим удовольствием, дядя Костя. Люблю подышать деревенским воздухом.

— Но я, — сказала Лиза и порозовела, — в колхоз не поеду… У меня гланды… Доктор сказал, что мне будут делать операцию. После завтрака я иду к доктору.