Море и небо лейтенанта русского флота

– Вот победим, потом можно заняться и революцией, – рассуждали летчики.

Наверное, подобным образом думал и лейтенант морской авиации Сергей Ярыгин, хотя бы потому что боевой военный летчик Ткачев о том времени и о своих переживаниях позже вспоминал что-то похожее: «Наконец, нам было объявлено об отречении царя Николая II и о передачи всей государственной власти Временному правительству. Я всегда стоял далеко от политики, поэтому список новых министров мне ничего не говорил. Но некоторые их штабных офицеров пришли в восторг, что в военные министры попал Гучков, а министром иностранных дел стал Милюков. Были и такие, которые приветствовали назначение министром юстиции Керенского. Лично я испытывал какую-то двойственность чувств. С одной стороны, я понимал, что надо было, наконец, оздоровить гнилую атмосферу, которая была создана в царствование Николая II, и удовлетворить чаяния широких масс народа, но с другой стороны, я боялся революции, так как отлично знал, какой грозный враг стоит в западных пределах нашей Родины».

Конечно, здесь нужно сделать поправку на то, что летчик В. Ткачев писал свои воспоминания уже в Советском Союзе и что советские цензоры в начале 1960-х годов вынесли о его мемуарах вердикт: «Трибунал осудил Ткачева за преступления против государства. Он отбыл положенный по суду срок наказания и получил конституционные права советского гражданина, но не получил моральной реабилитации. Публикацией своих воспоминаний он стремился к моральной реабилитации. Книгу публиковать не следует».

Это заставляло Ткачева максимально обходить острые политические углы, но в целом его книга «Крылья России. Воспоминания о прошлом русской военной авиации 1910–1917 гг.» – ценное историческое свидетельство о первых годах русской военной авиации и о мыслях и переживаниях самого автора, в смутные годы истории нашей страны.

1 марта 1917 года в севастопольской газете «Крымский вестник» был опубликован Приказ № 1 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов «О выборах комитетов и новом распорядке в воинских частях». Этот приказ требовал незамедлительной передачи власти в воинских частях солдатским комитетам, что быстро привело к тому, что на фронте полки отказывались идти в бой, а на Балтике команды кораблей отказывались выходить в море. Балтийские офицеры были вынуждены выпарывать из фуражек белые канты, ибо те, кто этого не делал, объявлялись врагами революции, и революционные «братишки» с ними зверски расправлялись.

На Черном море такого, слава Богу, не было – дисциплина на кораблях держалась, офицеры белые канты из черных морских фуражек не выпарывали, и матросы пока не зверствовали. Как восприняли Приказ № 1 офицеры-авиаторы, следует из воспоминаний летчика Ткачева: «Приказ номер первый», объявивший солдатскую свободу, взбудоражил весь фронт. Если солдаты, почувствовав себя вдруг равноправными гражданами России, могли теперь легко вздохнуть, то офицеры, у которых этим приказом полнота власти над солдатской массой резко ограничивалась, совершенно растерялись. Политическая слепота большинства из них и неумение держать себя в новых условиях подрывали их авторитет в глазах подчиненных».

В морских авиационных отрядах офицеры-летчики занимали исключительное положение. Ведь только они являлись боевой силой, способной поднять аэроплан в воздух. Именно они воевали в воздухе, рискуя жизнью, а все остальные нижние чины авиаотрядов, в условиях войны, обеспечивая полеты, жили вне опасности… Поэтому и взаимоотношения между матросами и офицерами-летчиками в авиационных отрядах носили исключительно товарищеский характер, основанный на авторитете офицеров. И все же Приказ № 1, так или иначе, отразился на жизни авиационных отрядов, где тоже стали возникать конфликты. Исключения составляли унтер-офицеры мотористы, которые непосредственно готовили аэропланы к полетам и знаниям и умениям которых офицеры-летчики полностью доверяли. В целом между летчиками-офицерами и мотористами отношения всегда оставались хорошими.

В середине марта 1917 года в Севастополе состоялась торжественная церемония переприсяги – приведения Черноморского флота к присяге на верность Временному правительству. Распечатанный типографским способом текст присяги подписывался принимающим присягу лицом:

ПРИСЯГА