Море и небо лейтенанта русского флота

Клянусь честью офицера (солдата) и гражданина и обещаюсь перед Богом и своей совестью быть верным и неизменно преданным Российскому Государству как своему Отечеству. Клянусь служить ему до последней капли крови, примерно способствуя славе и процветанию Российского Государства. Обязуюсь повиноваться Временному Правительству, ныне возглавляющему Российское Государство, впредь до установления образа правления Волею Народа при посредстве Учредительного Собрания. Возложенный на меня долг службы буду выполнять с полным напряжением сил, имея в помыслах исключительно пользу Государства и не щадя жизни ради блага Отечества. Клянусь повиноваться всем поставленным надо мною начальникам, чиня им полное послушание во всех случаях, когда это требует мой долг офицера (солдата) и гражданина перед Отечеством. Клянусь быть честным, добросовестным, храбрым офицером (солдатом) и не нарушать своей клятвы из-за корысти, родства, дружбы и вражды. В заключение данной мною клятвы осеняю себя крестным знамением и нижеподпишуюсь.

После молебна перед командующим флотом церемониальным маршем прошли матросы-черноморцы с красным знаменем, на котором был нарисован портрет лейтенанта Шмидта в траурной рамке. Замыкали шествие рабочие с красными флагами.

В авиационных частях тоже присягнули Временному правительству. Правда лейтенанта Ярыгина несколько удивила оставшаяся церковная составляющая присяги, когда принимающий осенял себя крестным знамением. Ведь так принималась присяга на верность и отрекшемуся царю. Но в революции все смешалось… «В конце концов пусть будет так», – подумал Сергей.

Спустя две недели после опубликования Приказа №1 в Севастополе был организован Севастопольский Совет рабочих, солдатских и матросских депутатов, принявший положение «О судовых, ротных и полковых комитетах». Большевиков в составе Советов почти не было, преобладали меньшевики и эсеры. Председателем избрали старшего унтер-офицера 32-го авиационного отряда Севастопольской военно-авиационной школы К.Ф. Сафонова, состоявшего в партии эсеров. Пытаясь удержать матросские комитеты под контролем, командование флота направляло в Советы наиболее надежных офицеров и кондукторов. До некоторой степени сдерживать революционное движение удавалось, и на Черноморском флоте еще в течение некоторого времени сохранялась дисциплина. Флот продолжал выполнять боевые задачи, о чем свидетельствуют архивные документы:

«Совершенно секретно»

«Поход отряда гидрокрейсеров к Босфору»

11-го марта … были посланы в море суда «Император Александр I», «Император Николай I» и «Румыния» с 12-тью летательными аппаратами под охраной трех нефтяных миноносцев. …Отряд вышел из Севастополя с таким расчетом, чтобы утром 12-го марта быть в 40 милях от назначенного района. …Из 12-ти аппаратов четыре были назначены для фотографирования, четыре – их конвоировать, а остальные четыре охранять суда от подводных лодок и неприятельских аэропланов.

В прикрытие этого отряда …вышли: линейный корабль «Императрица Екатерина Великая», крейсер «Память Меркурия» и два нефтяных миноносца.

Отряд судов, подойдя в 9-ть часов 12-го марта в назначенное место и встретив густой туман, принуждены были отложить выполнение операции на сутки.

13 марта в 11 часов были спущены на воду 12 аппаратов. В 13 часов 30 минут 11 аппаратов возвратились. 12-й аппарат № 145 с летчиком лейтенантом Сергеевым, наблюдателем авиационным унтер-офицером Тур не возвратились.

Поиски оказались безрезультатны. После вторичного возвращения аппаратов, последние были подняты на суда, и отряд взял курс на Севастополь. Судьба летчика Сергеева неизвестна…»

(РГА ВМФ Ф. 418. Оп. 1. Д. 902. Л. 239)