Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв.

Не надобно прикрас для красоты —Румян и пудры всякой лести вздорной;В сравненье с тем, чего достоит ты,Ничтожна лепта славы стихотворной.Я и во сне тягаться не мечталС певцами – мастерами лицемерья:Воистину высок предмет похвалИ слишком куцы нынешние перья.Ты счел мое молчание виной? —О нет, в заслугу мне должно вмениться,Что я замкнул уста, пока инойСулит бессмертье, а творит гробницу.Один твой взгляд живее, милый друг,Всех наших поэтических потуг!

II

Его ль стихов раздутых парусаМеня великолепием сразили,Дум смелых заглушили голосаИ в гроб их колыбель преобразили?Его ли духу что с духами привыкОбщаться, к вечной приобщаясь Музе,Сковал проклятьем бедный мой язык?Увы – ни он, ни те, что с ним в союзе.Пока его дурачит гость ночнойЛюбезною и вкрадчивой беседой,Я нем не от восторга, – надо мнойОни не могут хвастаться победой.Пока тебя он славит, я молчу:Петь хором не могу и не хочу.

Джон Донн

1572–1631

Донн был правнуком Томаса Мора по материнской линии. Получил католическое воспитание в семье. Учился в Оксфорде и Кембридже, в лондонской юридической школе Линкольн-Инн. Участвовал в двух морских экспедициях под началом графа Эссекса. Поступил секретарем к лорду Эджертону, был избран членом парламента, но успешно начатая карьера была прервана опрометчивым браком, за которым последовала долгая опала. В дальнейшем принял сан священника, стал капелланом короля и настоятелем собора Святого Павла. Донна считают основоположником «метафизической школы» в английской поэзии. Его стихи, светские и религиозные, были опубликованы посмертно в 1633 г.

Эпиталама, сочиненная в Линкольн-Инн

I

Восток лучами яркими зажжен,Прерви, Невеста, свой тревожный сон —    Уж радостное утро наступило,И ложе одиночества оставь,        Встречай не сон, а явь!    Постель тоску наводит, как могила.Сбрось простыню: ты дышишь горячо,    И жилка нежная на шее бьется,

Но скоро это свежее плечо    Другого, жаркого плеча коснется;Сегодня в совершенство облекисьИ женщиной отныне нарекись!

II

О дщери Лондона, вам заодноХвала! Вы – наше золотое дно,    Для женихов неистощимый кладезь!Вы – сами ангелы, да и к тому ж        За каждой может муж    Взять «ангелов», к приданому приладясь:Вам провожать подругу под венец,    Цветы и брошки подбирать к убору;Не пожалейте ж сил, чтоб наконец    Невеста, блеском затмевая Флору,

Сегодня в совершенство облекласьИ женщиной отныне нареклась.

III

А вы, повесы, дерзкие юнцы,Жемчужин этих редкостных ловцы,    И вы, придворных стайка попугаев!Селяне, возлюбившие свой скот,        И шалый школьный сброд —    Вы, помесь мудрецов и шалопаев:Глядите зорче все! Вот входит в храм    Жених, а вот и Дева, миловидноПотупя взор, ступает по цветам;    Ах, не красней, как будто это стыдно!Сегодня в совершенство облекисьИ женщиной отныне нарекись!

IV