Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв.

Взгляни и рассуди: вот блошка,Куснула, крови выпила немножко,    Сперва – моей, потом – твоей;И наша кровь перемешалась в ней.    Какое в этом прегрешенье?Где тут бесчестье и кровосмешенье?    Пусть блошке гибель суждена —Ей можно позавидовать: онаУспела радости вкусить сполна!    О погоди, в пылу жестокомНе погуби три жизни ненароком:    Здесь, в блошке, – я и ты сейчас,В ней храм и ложе брачное для нас;    Наперекор всему на светеУкрылись мы в живые стены эти.

    Ты смертью ей грозишь? Постой!Убив блоху, убьешь и нас с тобой:Ты не замолишь этот грех тройной.    Упрямица! Из прекословьяВзяла и ноготь обагрила кровью.    И чем была грешна блоха —Тем, что в ней капля твоего греха?    Казнила – и глядишь победно:Кровопусканье, говоришь, не вредно.    А коли так, что за беда? —Прильни ко мне без страха и стыда:В любви моей тем паче нет вреда.

Призрак

Когда убьешь меня своим презреньем,Спеша с другим предаться наслажденьям,О мнимая весталка! – трепещи:

Я к ложу твоему явлюсь в ночиУжасным гробовым виденьем,И вспыхнет, замигав, огонь свечи.Напрасно станешь тормошить в испугеЛюбовника; он, игрищами сыт,От резвой отодвинется подруги        И громко захрапит;И задрожишь ты, брошенная всеми,Испариной покрывшись ледяной,        И призрак над тобойПроизнесет… Но нет, еще не время! —Не воскресить отвергнутую страсть;Так лучше мщением упиться всласть,Чем, устрашив, от зла тебя заклясть.

Пища любви

Амур мой погрузнел, отъел бока,Стал неуклюж, неповоротлив он;И я, приметив то, решил слегка    Ему урезать рацион,Кормить его умеренностью впредь —Неслыханная для Амура снедь!По вздоху в день – вот вся его еда,И то: глотай скорей и не блажи!А если похищал он иногда    Случайный вздох у госпожи,Я прочь вышвыривал дрянной кусок:Он черств и станет горла поперек.Порой из глаз моих он вымогалСлезу, – и солона была слеза;Но пуще я его остерегал    От лживых женских слез: глаза,

Привыкшие блуждать, а не смотреть,Не могут плакать, разве что потеть.Я письма с ним марал в единый дух,А после – жег! Когда ж ее письмуОн радовался, пыжась, как индюк, —    Что пользы, я твердил ему,За титулом, еще невесть каким,Стоять наследником сороковым?Когда же эту выучку прошелИ для потехи ловчей он созрел,Как сокол, стал он голоден и зол:    С перчатки пущен, быстр и смел,Взлетает, мчит и с лету жертву бьет!А мне теперь – ни горя, ни забот.

Песенка