Море никому не расскажет

– Ох, дорогая моя! Теперь я могу все, что угодно. Особенно приходить в старый дом, где я была счастлива до трагедии, случившейся с моим мальчиком. Такие места тянут нас, как магнитом, потому что в них остаются отпечатки нашей прошлой жизни. Они не исчезают до тех пор, пока новые хозяева не выстирают и не сотрут их моющими средствами. Остатки судеб и отголоски ушедшего времени. Мне в какой-то степени повезло, ведь здесь никто не жил после нашего отъезда. Этот дом абсолютно мой. До последнего ржавого гвоздика.

Дея села рядом со мной на кровать и взяла фотографию Адама.

– Необыкновенные глаза, правда? – сказала она с улыбкой.

Я со вздохом кивнула.

– Он появился в нашей семье лучиком надежды. Мы с Романом просто не выжили бы при другом раскладе событий. В день, когда он сделал мне предложение, будущее рисовалось другим. Кто бы мог представить, насколько изворотлива жизнь при соединении двух сердец. Ты идешь одна, решаешь, куда свернуть, что пить, когда спать. И вот вас становится двое. Начинается распределение. Совместно вести управление очень сложно. Что-то приходится позволить решать одному, что-то другому. Все бы ничего, если бы не те моменты, когда руль вашей жизни по случайности остается без управления. Муж решил, что жена сейчас ведет. Она подумала о нем то же самое. И что тогда? А все просто. Место водителя занимают обстоятельства. Включается хаотичная и в то же время очень логичная цепная реакция. Маленькое событие подхватывает другое, потом побольше… Возрастание и кульминация – взмах крыльев бабочки привел к взрыву. Оправиться бывает очень сложно.

Женщина выглядела смирившейся и опустошенной при этом монологе. Я не могла оторваться от ее речей, но все же спросила:

– Дея, вы понимаете, что мертвы?

Она улыбнулась:

– Как приятно, что ты держишь меня за дуру.

Извинения не успели вырваться из моих уст, потому что мама Эрика продолжила:

– Я пошутила. Конечно, все понимаю. Приходить сюда и возвращаться в дорогие воспоминания – мой личный рай. Таких, как я, часто называют мытарями, потерянными и другими словами, вызывающими жалость. Но я ее не прошу. После смерти выбор остался за мной. Я сама выбрала упокоение в такой форме. Меня не надо изгонять ритуалами со сжиганием костей и прочими средствами, выдуманными богатыми на воображение умами. Я не рядом с Богом, потому что так хочу!

Я сглотнула накопившуюся тяжесть и выпустила подступивший к горлу вопрос:

– А он существует?

– Бог? – уточнила Дея.

– Да…

Она заключила меня в материнские объятия и продолжила:

– Хотелось бы ответить тебе, но это невозможно. Само устройство мира не позволяет мне сделать этого. Ты, как маленькая девочка, задаешь простые вопросы, ответов на которые у взрослых просто нет. Найти своего Бога придется каждому самостоятельно. Кто-то не найдет ничего и будет ликовать. Ведь мир ведет тебя по дороге жизни, а ты сама вышагиваешь изящными ножками, протаптывая тропинку из событий, которые становятся просто воспоминаниями. Всегда можно оглянуться, но нельзя идти назад. Там ты точно не найдешь ни Бога, ни любви.

Я получила временный эффект защищенности. Меня обнимал призрак, но было так хорошо! Руки Деи дарили мне материнское тепло, словно детское одеяло укутало в родной кокон. Вспомнились прикосновения моей тети. Она вырастила меня, заботясь, как о самом дорогом человеке. Мама умерла, а отец просто исчез. Мне повезло не попасть в детский дом и оказаться рядом с любящим сердцем.

Выпустив меня из рук, Дея начала разглядывать свои семейные фотографии. Улыбка и готовые политься слезы не отпускали ее. Ностальгия тронула эту женщину долгим теплым поцелуем и пробудила кусочки памяти.

– Извините, не могу не спросить, – начала я.

Мама Эрика кивнула и посмотрела на меня с умилением.

– Боюсь сделать вам больно, пробуждая воспоминания о смерти сына…

– Ничего, девочка моя. Еще при жизни я научилась говорить об этом без рыданий.

– В ту ночь… Вы ведь о чем-то спорили с мужем. И не в первый раз.

Дея чуть повернула голову вправо и отвела взгляд. Ее тон стал серьезным: