Море никому не расскажет

Эрик вцепился в мои губы своими. В одно мгновение я ощутила падение и приземлилась на дворовой лужайке. Идеальный газон, кусты роз. Домик, похожий на фарфоровую статуэтку.

Рядом со мной стоял Эрик.

– Ты принес меня сюда? – спросила я.

– Да. Ты тоже можешь. Мы не просто так здесь! В этом доме пробудилась моя ненависть. Я покажу, что сделал, но на это будет сложно смотреть. Ты готова?

Я кивнула и поднялась на ноги. Мы вошли в просторный холл, где юноша лет восемнадцати вытирал окровавленный нож.

Эрик прокомментировал картину:

– Это я в тот момент, когда вернул себе настоящее имя.

Глава 19

История Эрика (часть первая)

Взгляд был просто отсутствующим. Руки делали ритмичные движения. Маленькое кухонное полотенце скользило по лезвию ножа. Кровь не стиралась, а размазывалась по металлу, оставляя узоры.

Что движет тем, кто совершает подобное? Обычно мы объясняем это тьмой или демоном, как бы переносим с реального человека ответственность на нечто сверхъестественное. Так легче. Никто из обычных людей не может оказаться ужасным созданием. Это все какое-то нереальное существо. Оно соблазнило, сбило с пути, опутало и завладело. Вся ответственность на дьяволе. Но так ли это?

Юноша передо мной сейчас сидит в мертвой тишине на полу около входа в просторную гостиную. Звуки покинули этот дом, сбежали в страхе от молодого чудовища.

– Мы не пойдем в другие комнаты, – сказал Эрик.

Меня интересовали подробности.

– Аманда, ты будешь в ужасе от увиденного. Там лежат мои приемные родители.

Я наклонилась влево и увидела лужи крови.

Ладони закрыли рот руками, поэтому мой вопрос прозвучал сдавленно:

– Так ты их?..

– Да…

В шоке я опустилась на колени и посмотрела на восемнадцатилетнего Эрика Голда. Его не было здесь, он улетел в неизвестные мысли и, возможно, видел их, как кино. Ни малейшей нотки раскаяния или ужаса. Никакой эмоции. Пустота.

– Они купили себе убийцу. В отчаянии завести детей, сами того не зная, привели в дом и вырастили человека, который оборвал их жизнь буквально за минуту, – сказал Эрик, садясь около меня.

Мы оба смотрели на парня и молчали. Потом я спросила:

– Зачем? Они стали над тобой издеваться, как Голды над мальчиком, занявшим твое место?

Эрик удивился:

– Что? Нет! Самое ужасное – они любили меня, как родного. Только что-то в тот день дернулось внутри меня. В день моего восемнадцатилетия. Мы собирались отметить его скромно, потому что это была среда, а в выходные хотели устроить вечеринку на яхте. Родители специально арендовали ее и планировали грандиозный праздник. Но именно в день рождения вечером все собирались на ужин в местное кафе недалеко от дома. Я надевал рубашку и будто отключился. Из зеркала на меня смотрел хищник. Уверенный леопард, готовый в мгновение ока сорваться с места и перегрызть глотку любому. Просто и без причины. Внутри было все спокойно. Ноги повели меня на кухню. Я взял самый большой нож и вошел в гостиную, где родители поправляли перед зеркалом одежду и улыбались друг другу, как счастливые молодожены. Ударов было слишком много, кровь стала украшать мебель, пол, стены и меня самого. Целый час я просидел потом, вытирая нож в тишине и понимая, что совершил ошибку. Во мне жила вселенская озлобленность, которая не смогла больше сидеть в заточении. Она не дотерпела совсем немного. Я убил не тех родителей. На их месте должны были быть Дея и Роман Голд, а не эти добрые люди.

Рассказ Эрика вызвал во мне сострадание. Мои чувства удивили меня. Я смотрела на убийцу и слушала его исповедь. Наблюдала за сценой после преступления и чувствовала не свою боль. Сочувствие заставило меня спросить:

– Ты ненавидишь своих биологических родителей?

– Не то слово…

– За то, что они не искали тебя?

– За то, что они занялись своими глупыми спорами и забыли про меня. – Голос Эрика стал нарастать. – За то, что они позволили мне выйти в шторм к морю! За то, что похоронили меня! За то, что взяли другого и отдали ему мое имя!

Огонь. Адское пламя пожирало душу Эрика. Я видела это в глазах брошенного ребенка, натерпевшегося чудовищной пытки в холодной пещере и у торговцев людьми, лишившегося имени и родной семьи.

Моя ладонь погладила его по щеке, и он зарыдал. Текли водопады детской обиды, забродившие от долгого стояния в баках души. На выбритых висках Эрика пульсировали вены. В них кровь была переполнена микроскопическими лезвиями, раздирающими изнутри. Я обняла его и позволила выплеснуть всю душевную тяжесть.

Уткнувшись мне в плечо, Эрик сказал:

– Ты сопереживаешь психопату, убийце.

Я понимала это, но ничего не могла с собой поделать. Мне было слишком хорошо знакомо, каково это, когда тебя лишают воли и забирают часть души.

Мы оставили юношу с ножом и вышли из дома. На улице жизнь продолжалась сама по себе. Никто не знал, что в красивом доме на ухоженной улице лежат два трупа.

– Хочешь узнать, что я сделал дальше?

Я кивнула.