Море спокойствия

У меня по всему дому развешаны фотографии. В каждом уголке. Я не стал убирать снимки дорогих мне людей. Они по-прежнему украшают стены, в основном потому, что висели там всегда. Не я их туда вешал – не мне их снимать. Я оставил все на своих местах, словно ничего не изменилось. За исключением этой фотографии. Она долгие годы хранилась в фотоальбоме. Я обожаю ее. Но совсем об этом забыл. И теперь смотрю на нее другими глазами. Не как на те фотографии со стен, мимо которых прохожу каждый день по многу раз, так что уже давно их не замечаю.

Картина в раме – искусно выполненный рисунок углем, в точности воспроизводящий сцену с фотографии, только большего размера. Несмотря на черно-белое изображение, я вижу собравшиеся вокруг маминых глаз морщинки, ее улыбку, чувствую дыхание своей сестры, и на миг мне чудится, будто они живы. Это работа Клэя, без всяких сомнений. И только один человек мог дать ему этот снимок. Вот только ее самой здесь нет, потому что она тоже меня оставила.

Она не имеет права так поступать. Она делает невозможным ненавидеть ее, а мне сейчас это просто необходимо.

– Я уже и забыл, какой красоткой была твоя мама, – замечает Дрю. Он терпеть не может неловкие ситуации, поэтому, чтобы снять повисшее напряжение, напоминает нам о том, какой он кретин. За это я его и люблю.

Миссис Лейтон шлепает Дрю по руке. Его отец подходит и отвешивает сыну подзатыльник, после чего привлекает жену к себе и целует в волосы.

Я возвращаюсь домой один.

* * *

Прошло пять недель с тех пор, как она ушла из моего дома. Я начал считать дни в ту же секунду, когда за ней закрылась дверь. Интересно, когда я перестану вести счет?

* * *

– Ну, и кого Коринтос убивает на этот раз? – После школы Дрю заявляется ко мне и плюхается на другую половину дивана. Я выключаю телевизор: все равно его не смотрю, да и вообще мне все равно, что там показывают.

– Ладно, – произносит Дрю, выждав необходимые пятнадцать секунд – максимальное время, которое он может вытерпеть. – Ты не хочешь мне рассказать, что между вами произошло?

– Нет, – отвечаю я. И это правда. Меньше всего мне хочется это обсуждать. Потому что, боюсь, могу расплакаться и, честно говоря, сам толком не понимаю, что на самом деле случилось. – Пожалуй, нет.

Дрю не спорит и только кивает. Знаю, она и его избегает, даже на уроках ораторского искусства.

– Мне ее не хватает.

– Привыкай, – говорю я и вновь включаю телевизор.

Глава 48

Настя

Я отворачиваюсь от зеркала и сталкиваюсь нос к носу с Дрю, который входит в женский туалет, расположенный в самой дальней части театральной студии. На этом уроке у преподавателей драмкружка обычно бывает планерка, к тому же, как я выяснила, в этом туалете почти всегда пусто. Поэтому это мое любимое место.

– Полагаю, мы тут одни, – говорит Дрю и, развернувшись, запирает дверь на замок. – Знаешь, я тебя везде обыскался, пришлось обойти четыре туалета, прежде чем тебя найти. Я уже всерьез начал опасаться за свою жизнь.

– Да неужели, Дрю? – шепчу я едва слышно: мне все равно, что он запер дверь и поблизости никого больше нет.

– Я скучаю по тебе, – выдает он, точно это вполне веская причина.

– Ничего, переживешь.

– Ты тоже скучаешь по мне. Признайся, Настюха-Плюха.

Он прав. Я до ужаса соскучилась по нему.

– И вообще, что это за прозвище такое? Настюха-Плюха. Такое ощущение, будто я обосралась.

Дрю окидывает взглядом мои джинсы, словно проверяет мое предположение.

– Я пришел, чтобы вытащить тебя из той пропасти, куда ты спряталась ото всех.

– Ты пришел, чтобы попросить меня об одолжении, так что не тяни резину, выкладывай. Мне не нравится разговаривать здесь.

– Мне нужно, чтобы в эту пятницу ты меня сопровождала.

– Нет, нет и еще раз нет. Погоди. Секунду. Нет.

– А если я скажу «пожалуйста»?

– А если я скажу «нет»? – Тогда Дрю пытается заигрывать со мной, но выглядит это нелепо – мы с ним слишком далеки от флирта. – Мне необязательно торчать с тобой всю ночь. Скажи им, что мы встретимся после вечеринки. Они купятся.

– Не купятся – после ваших с Джошем отношений. Никто не поверит, что я на такое способен.

– Ты на все способен.

– Только не на это, и все это знают. Единственный в мире человек, кого я не стану дурачить, – это Джош.

– Речь сейчас не о нем, так что хватит все время вставлять его имя и пытаться втянуть его в наш разговор.

– Он все равно присутствует в нашем разговоре, называю я его имя или нет.

В ответ на мой сердитый взгляд Дрю в защитном жесте выставляет руки. Я не стану говорить о Джоше.

– Ладно. Я только одно хочу сказать: я-то думал, это у меня имеются склонности к саморазрушению, но по сравнению с вами двумя я выгляжу совершенно нормальным человеком.

– Он в порядке?

– Я больше чем уверен, что он вовсе не в порядке, но ты это наверняка знала еще до того, как спросить.

– Что он тебе рассказал?