Мореплаватели XVIII века

Несколькими годами раньше доблестный морской офицер, Жак-Раймон де Жирон де Гренье, который принадлежал к плеяде выдающихся моряков, таких как Шазель, Борда, Флёрьё, дю Мец де Гуампи, Шабер, Вердэн де Лакрен, с исключительным рвением содействовавших прогрессу мореплавания и географической науки, использовал досуг во время стоянки на Иль-де-Франсе для исследования окружающих морей. Он совершил на своем корвете очень успешное плавание, давшее возможность уточнить координаты рифа Сен-Брандон, банки[148] Сайа-де-Малья, подробно исследовать Сейшельские острова и внести много исправлений в навигационные карты. Специально изучив зависимость между течениями и муссонами, он предложил более короткий и надежный путь от Иль-де-Франса в Индию. Путь сокращался на восемьсот лье; вопрос этот требовал серьезного изучения.

Французское морское министерство, узнав, что предложение Гренье было сочувственно встречено Морской академией, решило поручить проверку его целесообразности какому-нибудь морскому офицеру, имевшему опыт в подобного рода работах.

Выбор пал на Ива-Жозефа де Кергелена. Во время двух кампаний в 1767 и 1768 годах, предпринятых для поощрения и охраны трескового промысла у берегов Исландии, названный мореплаватель составил планы различных гаваней и рейдов, произвел много астрономических обсерваций, исправил карту Исландии и собрал точные и интересные сведения об этой стране, тогда еще малоизвестной; между прочим, ему мы обязаны первым подробным и достоверным описанием гейзеров — источников горячей воды, бьющих иногда на большую высоту, а также любопытными данными о найденных окаменелых деревьях, доказывающими, что в предшествующую геологическую эпоху в Исландии, в настоящее время совершенно лишенной деревьев, росли могучие леса.

Одновременно Кергелен опубликовал дотоле не известные подробности о нравах, быте и обычаях местных жителей.

«Женщины, — рассказывает он, — носят платья, кофты и передники из сукна, называемого „вадмель" и изготовляемого в Исландии; поверх кофточки они надевают очень свободное платье, несколько похожее на рясу иезуитов, но оно не доходит до подола юбки, край которой виден. Платье бывает разных цветов, но чаще всего черное; его называют „хемпе". Оно отделано бархатной лентой или каким-нибудь другим украшением… Прическа у женщин имеет форму пирамиды или сахарной головы высотой в два или три фута. Они повязывают голову большим платком из очень плотной ткани, совершенно не сгибающейся; поверх него надевают другой, более тонкий платок, которому придают упомянутую выше форму…»

Наконец, Кергелен собрал очень ценные данные относительно Дании, о лапландцах (лопарях), самоедах (ненцах, нганасанах и энцах) и об островах Фарерских, Оркнейских и Шетландских, подробно им исследованных.

Получив предписание изучить предложенный Гренье путь, Кергелен попросил у морского министра разрешения использовать доверенный ему корабль для поисков южных земель, открытых в 1739 году Буве де Лозье.

Морской министр Терре, который только что сменил герцога де Пралена, отдал под командование Кергелена корабль «Берье», вышедший из Лориана с четырнадцатимесячным запасом продовольствия, с тремя сотнями матросов и офицеров и с грузом, предназначенным для Иль-де-Франса. Кергелена сопровождал аббат Рошон, производивший астрономические наблюдения.

Прибыв 20 августа 1771 года на Иль-де-Франс, Кергелен сменил «Берье» на транспортное судно «Фортюн» («Фортуна») и маленький шестнадцатипушечный транспорт «Гро-Вантр» («Толстяк») под командованием Сент-Аллуарна, с экипажем из ста человек.

Как только оба корабля были окончательно снаряжены, Кергелен поднял паруса и взял курс на север, чтобы исследовать остров Мае (Сейшельские острова). Разразилась сильнейшая буря. Лот, который бросали с «Фортюн», стал показывать все меньшую и меньшую глубину: тридцать саженей, девятнадцать, семнадцать, четырнадцать. Тогда бросили якорь, и он хорошо держал до конца бури.

«Наступивший день вывел нас наконец из состояния тревоги, — рассказывает Кергелен; мы не увидели ни берега, ни скал. „Гро-Вантр" находился от нас в трех лье под ветром. Его команда не могла и подумать, что я стою на якоре, так как из-за молний и раскатов грома она не видела и не слышала моих сигналов… В самом деле, не было еще примера, чтобы корабль бросил якорь ночью в открытом море на неизвестной отмели. Я поднял паруса и стал дрейфовать, делая промеры. Долгое время глубина составляла четырнадцать саженей, затем двадцать пять и двадцать восемь. Вдруг лот перестал доставать до дна; это означало, что ночью мы стояли над вершиной подводной горы. Обнаруженная мель, которой я дал название банка Фортюн, тянется с северо-запада на юго-восток; она расположена на 7°16' южной широты и 55°50' восточной долготы».