Мореплаватели XVIII века

Пятого января Кергелен снова увидел земли, открытые им во время первого путешествия; до 16-го он производил картографическую съемку береговой линии островов Круа, Реюньон и Ролан — всего, по его данным, свыше восьмидесяти лье побережья. Погода стояла исключительно холодная: густые туманы, снег, град, непрерывные шквалы. 21-го приходилось стрелять из пушек, чтобы корабли не потеряли друг друга из виду. В этот день стоял такой жестокий мороз, что несколько матросов свалились без чувств на палубу…

«Офицеры, — рассказывает Кергелен, — заявили, что обычный паек сухарей недостаточен и необходимо его увеличить, чтобы команда могла переносить холода и туманы. Я распорядился увеличить рацион каждого человека на четыре унции[150] в день».

Восьмого января 1774 года «Ролан» у острова Реюньон соединился с фрегатом «Уазо». Кергелен связался с капитаном Роневе; тот сообщил, что, обнаружив за мысом Франсе якорную стоянку или бухту, он 6-го направил туда свою шлюпку для промеров, и его люди, высадившиеся на остров и от имени Франции вступившие во владение им, убили несколько пингвинов и одного морского льва.

И на этот раз полное изнурение матросов, плохое качество пищи, ветхость кораблей не дали Кергелену возможности подробно исследовать пустынный архипелаг. Ему пришлось повернуть назад. Однако вместо того, чтобы вернуться на Иль-де-Франс, он направился в бухту Антонжиль на остров Мадагаскар. Он знал, что найдет там в изобилии лимоны, ананасы, портулак и другие противоцинготные растения, а также свежее мясо.

Бенёвский[151]

, авантюрист с довольно необычной биографией, незадолго до того основал там французскую колонию. Но она нуждалась буквально во всем. Кергелен снабдил ее лафетами полевых орудий, печным кирпичом, железной утварью, рубахами, одеялами и распорядился построить силами корабельных плотников продовольственный склад.

После того как «Ролан» покинул южные земли, тридцать пять человек из его команды умерли. Если бы Кергелен остался в тех краях еще на неделю, погибло бы, конечно, не меньше ста человек!

Вернувшись во Францию после стольких доблестно перенесенных испытаний, Кергелен встретил лишь ненависть и клевету. Озлобление против него достигло такой силы, что один из его офицеров не побоялся опубликовать докладную записку, описав в ней все события плавания в самом неблагоприятном для командира свете и возложив на него всю ответственность за неудачу. Мы не собираемся утверждать, что Кергелен был совершенно не повинен, но считаем глубоко несправедливым приговор военного суда, по которому его лишили офицерского звания и заключили в Сомюрский замок. Этот приговор сочли, конечно, слишком суровым, и правительство проявило больше справедливости, чем суд, так как через несколько месяцев Кергелен был освобожден. Основное обвинение, предъявленное ему, состояло в том, что он покинул на южных островах шлюпку с экипажем, не погибшим лишь благодаря неожиданному и совершенно случайному возвращению «Фортюн». Надо полагать, что этому факту придали совершенно неправильное освещение, так как сохранилось письмо находившегося на покинутой шлюпке офицера Розили (впоследствии вице-адмирала), в котором тот выражал желание вновь служить под командой Кергелена.

Описание событий двух плаваний нами заимствовано из отчета, опубликованного Кергеленом для своего оправдания во время заключения; правительство конфисковало книгу, представляющую поэтому исключительную редкость.

Теперь мы переходим к рассказу об экспедициях, которые, правда, не привели к каким-либо открытиям, но имели важное значение, так как содействовали исправлению карт, прогрессу мореплавания и географической науки, а главное — разрешили проблему определения долготы в море, с давних пор занимавшую умы ученых.

Для того чтобы установить местоположение какого-нибудь пункта, надо определить его широту, то есть расстояние к северу или к югу от экватора, и долготу, иначе говоря, расстояние к востоку или западу от какого-нибудь исходного меридиана.

В ту эпоху для определения местонахождения корабля в распоряжении мореплавателей имелся только лаг;[152] бросив его в море, отсчитывали длину лаглиня, вытравляемого с вьюшки за полминуты, и отсюда соответственно вычисляли скорость движения корабля в час; но лаг вовсе не остается неподвижным, а ход корабля не всегда одинаков. Таким образом, имелись два источника существенных ошибок.

Что касается направления пути, то оно указывалось буссолью или корабельным компасом. Общеизвестно, однако, что магнитная стрелка подвержена склонениям и курс корабля не всегда совпадает с тем курсом, какой был указан компасом; определить величину склонения бывает нелегко[153].

Когда эти погрешности стали известны, возникла задача — найти способ их исключить.