Мороженое для горячей штучки

– И вы завалили его штангой? Он вам не понравился? Вы просто женщина-катастрофа, – засмеялся Герман, и Серафиме очень не понравилось выражение его глаз, очень смешливое, даже насмешливое.

– Я никого не трогала! Не знаю, как так получилось! Несчастный случай! – попыталась сдвинуть брови она.

– А это проверим, – ответил ей Герман Геннадьевич, – скорее всего в тренажерном зале допустили халатность и не проверили вовремя, что в закрепляющей стойке, груженной таким количеством железа, давно разболтались удерживающие винты. И все могло закончиться много хуже. Много хуже, – выразительно посмотрел на нее следователь, словно сомневаясь в своих словах: что может быть хуже, чем ее вид?

Серафима даже почему-то занервничала, думая, как она выглядит.

– Так кто этот инструктор? Ваш друг? Вас завалило в зале, где больше никого не было, – продолжил допытываться Герман, – а я вот должен прояснить ситуацию… был криминал или нет?

– Товарищ следователь, никакой он мне не друг! Если мне не изменяет память, он вообще не очень честный человек, – сглотнула слюну Сима.

– Чего так? – сразу же стал серьезным он.

– Это уже не имеет значения. Я в этот тренажерный зал первый раз в жизни пошла и больше туда точно не пойду! – выпалила Сима.

– Так уж и первый?

– Первый! – заверила его она, снова ощупывая бинты на голове и на руке.

– И в психушке были первый раз? – откровенно издевался над ней Герман Геннадьевич.

– Представьте себе – тоже первый раз! У меня как-то все в последнее время в первый раз случилось! – ответила она, начиная все сильнее жалеть, что нет зеркала, чтобы оценить свой внешний вид.

– Там разоблачила банду убийц, в тренажерном зале выявила опасные для жизни нарушения! Какие совпадения! – хохотнул Герман.

– Слушайте, товарищ следователь, чего вам от меня надо?! Чего вы здесь делаете? Вы следите за мной, что ли? Вы мне глубоко неприятны! Отстаньте от меня! Я – пострадавшая сторона, надеюсь, я не похожа на убийцу? – не сдержалась она.

Герман Геннадьевич выдержал паузу и ответил:

– Дело в том, что я сам не в восторге от общения с вами, да я, собственно, не рвался к общению. Мы бы никогда не встретились, если бы меня не вызвали к вам.

– Кто вызвал? – спросила Серафима. – Я вас не вызывала! Я вообще только что в себя пришла! Можно сказать, при вас! – Она была крайне возмущена.

– Когда ваше тело в бессознательном состоянии выволокли из-под штанги, не знали, куда звонить и что делать. Документов при вас не было, а вот в кошельке нашли мою визитку, что я вам сунул в руку при прощании в первую встречу, – пояснил следователь, с некоторой добротой и долей иронии смотря на нее.

– Да? – напрягла память Сима. – Честно, не помню. Наверное, машинально взяла и в кошелек засунула…

– Понятно, что звонить мне не собирались, я и не ждал. Мне позвонили из больницы, – пояснил Герман, – чем безумно удивили меня, я тоже не сразу сообразил, а уж когда вас увидел, сразу вспомнил…

– Что я библиотекарь? – прервала его Серафима.

– Сам на себя удивляюсь. Но не беспокойтесь, я ехал, не зная к кому. Только и сказали, что женщина средних лет, блондинка, и у нее из документов лишь моя визитка. Я не хотел, но взыграла совесть. А вдруг у женщины нет родственников? И, если честно, мне стало интересно, что там за женщина, ведь дал же я свою визитку? А вдруг это какой-то важный свидетель, проходящий по делу?

– Ну, что? Убедились? Я – не важный и не свидетель! Можете оставить меня в покое, – зло сказала ему Серафима, – если у вас нет ко мне никаких вопросов, конечно!

– Вопросы, возможно, будут у следствия. Потому что лично мне кажется, что вы чего-то недоговариваете, что-то скрываете. Скорее всего выгораживаете этого инструктора. Тогда прикрывала медсестру, сейчас этого хлыща. А может, его и не за что? Вы бы подумали… ведь он мог вас угробить…

– Я плохо помню, оставьте меня в покое! – ответила Серафима, хотя вспомнила, что ей инструктор и помогать не спешил… и даже лапал ее в беспомощном состоянии, что тоже не делало ему чести.

– Хорошо, если передумаете или что-то вспомните, мой телефон у вас есть… – Герман Геннадьевич поднял свою неуклюжую фигуру, большую и широкую в плечах, и вышел из палаты.

– Зря вы так. Он же ничего плохого вам не сделал. Приехал сразу, как позвонили, – напомнила о своем присутствии женщина-врач.

– Я не просила! И я его не знаю! Такие только и могут в тюрьму упечь порядочного человека, то, что он приехал, – чистая случайность! Мы не знакомы! – ответила Серафима.

– А вот он отнесся к вам очень хорошо, даже предложил оплатить лечение, но наш заведующий отказался, так как у нас в отделении на самом деле все есть для вашего излечения, – не согласилась женщина, все еще смотря вслед ушедшему Герману, словно он произвел на нее неизгладимое впечатление.

Серафима села на кровати, буркнув:

– Мне все равно. Я хочу пить и съела бы чего-нибудь, – вдруг заявила она.

Маргарита Владимировна посмотрела на часы.

– Ну, вы даете! Обед уже прошел, ужин не скоро. Потерпите. Я, конечно, могу спросить, осталось ли что на кухне…

– Не надо беспокойств, – прервала ее Серафима, – подожду ужина.