Морозный ветер атаки

За опушкой километр открытого пространства. Поле по уши завалено снегом. Дальний лес терялся за пеленой. Шубин был уверен, что направление верное, километра три-четыре. Вероятность нарваться на вражеские посты была минимальной.

Они вышли к полю, когда видимость окончательно пропала, дальше собственного носа не видно. Ветер швырял людей на землю. Снег облеплял лицо. Асташкин смеялся – надо было обвязаться одной верёвкой, только где её взять. Шутка оказалась пророческой. Двое не дошли до противоположного леса, их звали, потом включили фонарики. Метель стояла сплошной стеной. Глеб пустился в обратный путь, шёл проваливаясь в снег, постоянно падал, снова вставал. Светопреставление не кончалось. Он постоянно озирался. Таяли за спиной огни фонарей. Порывы ветра глушили крики.

Сначала он наткнулся на Гулыгина. Мужик был крепкий, просто не повезло. Захлебнулся пронизывающим ветром, стал кашлять, чуть не задохнулся, опустился в снег, а подняться уже не смог да и не хотелось. Глеб схватил его за шиворот, заорал чтобы шёл на огни, хлестал по замёрзшим щекам. Гулыгин кивал, согласно бормотал, наконец покачиваясь побрёл к лесу.

С Настей оказалось сложнее. Он упустил её из виду. Девчонка огрызалась, что ей не нужны няньки, сама справится, большая уже. В итоге пропала. Шубин блуждал по полю, кричал, звал по имени. Наткнулся на неё случайно. Томилину уже засыпало снегом. Он стал её откапывать, тряс за плечи, растирал щёки. Она стонала, хлопала заиндевевшими ресницами, вставать не хотела. Пришлось применить силу. Настя выскальзывала из рук. Взвалить её на плечо у Шубина уже не было сил. Волок он её как неудобный, неодушевлённый предмет. Подбежал Левашов заметивший возню в мутном пространстве. Вдвоём они дотащили девушку до леса, где совместными усилиями привели в чувство.

Глава одиннадцатая

Около трёх часов ночи бредущий в авангарде Левашов обнаружил справа от себя стену, ободранную, выщербленную, но мощную. Это была сплошная когда-то заштукатуренная и окрашенная стена. На многих участках обнажилась кирпичная кладка. Разведчики падали возле укрытия, здесь не так чувствовался ветер, приводили в порядок дыхание. Стена возвышалась почти на три метра и, не взирая на ущербность, имела внушительный вид.

– Товарищ лейтенант, это что такое? – прохрипел Асташкин.

– А я тебе что путеводитель по Подмосковью? – огрызнулся Глеб. – Стена солидная. Явно не машинно-тракторная станция.

– Давайте обогнём, товарищ лейтенант. Калитку поищем. Не дойдём мы в такую погоду, отдохнуть бы в тепле.

– С чего ты взял что там тепло? – Глеба начал разбирать нервный смех.

Но что-то было в этом предложении. Он мог пройти ещё пару верст, но большинство спутников вряд ли. Люди поднялись, побрили вдоль стены. Она оборвалась метров через сто, свернула вправо. С этой стороны была поляна. Возможно под снегом пряталась дорога, по которой с осени никто не ездил. В низине начиналась обильная растительность. Добрались до зарешеченного окошка, прорезанного в воротах. За окном густело тьма. Ворота были закрыты. Рядом заметили калитку, тоже запертую. Встали в нерешительности.

– И что уставились как бараны на новые ворота? – прохрипел Глеб. – Ломать надо.

– Да как её сломаешь, – засомневался Карабаш. – Стрелять боязно, услышат ещё.

– Засов с обратной стороны, – подсказала Настя. – Поднимите меня, я легкая. Подсадите на ту сторону. Постараюсь открыть.

– Уж больно ты самостоятельная, – начал раздражаться Глеб. – Знаем проходили. Не спохватись мы вовремя – замёрзла бы уже в поле. А всё из-за твоей самодеятельности.

– Ладно, поняла уже, – проворчало девушка, отвернулась.

– Меня поднимите, – сказал Карабаш. – Я легче вас всех. А вы, Настя, не обижайтесь. Дело не в том, что мы вас не перекинем, а в том, что у вас не хватит сил открыть засов. Боюсь там всё проржавело.

«Стучать значит не будем, – мелькнула мысль. – За стеной могли быть люди или нет? Если кто и есть, то вряд ли это немцы или полицаи. На ничейной земле возможны аванпосты, но что им делать за закрытыми воротами»?

Неспокойно было на душе. Пример Боровкина и Вербина стоял перед глазами.

Карабаш всё понял. Трое соорудили замок из сцепленных рук. Он взгромоздился на опору. Бойца подняли. Он зацепился за гребень и легко перевалился на другую сторону, плюхнулся в сугроб. Потом завозился, закряхтел.

– Товарищ лейтенант, здесь строения, внушительные такие, – прозвучало изнутри.

– Это же монастырь, – выдохнула Настя. – Как я сразу не догадалась. Мы заучивали карту местности. В двух верстах от села Казарино, рядом с Быстрянкой, это речка, видимо, в той низине, – Настя кивнула за спину. – Расположен старый Свято-Успенский монастырь.

– Женский? – хмыкнул Асташкин.

– Почему женский? – не поняла Настя. – В Советском Союзе почти не осталось женских монастырей. Их ликвидировали как пережиток безвозвратно ушедшей эпохи. Обычный, православный, мужской монастырь. Их тоже осталось мало, но кое-где ещё есть.