Морозный ветер атаки

– Только интерпретации разные, – сказал образованный Карабаш. – Монастыри, кстати, никогда не пустовали. Даже конкурс проводили на высокое звание монаха. Тоже послушничество, говоря по нашему – испытательный срок. Люди по разным причинам шли в монастыри. Одним надоедала мирская жизнь с её хлопотами. Другие крупные нагрешили, хотели искупить грехи, поскольку верили в рай и ад, им как-то не хотелось целую вечность после смерти жарится в аду. У третьих мозги исковерканы были, и вправду думали, что неустанными молитвами спасут человеческий род, погрязший в грехе. Но это полная чушь – взять на себя миссию бога.

– Ладно, отставить эти религиозные страсти. Давайте спать, – проворчал Глеб. – Выходим не позднее десяти утра. Надеюсь метель уляжется.

– Спим уже, товарищ лейтенант, – выдохнул Левашов, зарываясь в заплесневелой фуфайке. Хорошо здесь, уютно. В этой комнате видать аббат их жил.

– Чукча ты, – проворчал Карабаш. – Аббат это у католиков. А наши православные.

– Ну и как же его величать?

– Да хрен его знает, товарищ боец. И эйроманах, и игумен… И им свечку при посвящении в сан не держал.

В монастыре было тепло, уютно. Потрескивали деревяшки в камине. Но глубоко в душе Глеба засело беспокойство, мешало уснуть. Настя не льнула к нему, лежала рядом смотрела затуманенным взором. Потом вяло улыбнулась и уснула. Лейтенант озадачено её разглядывал, пытался разобраться с мыслями. Не мог, понять почему становится нечётким образ Лиды Разиной. Почему он уже не может обстоятельно представить её лицо, а видит только мутный контур. Откуда взялась в его жизни это бравая разведчица, которую судьба забросила в диверсионные подразделения, проще говоря сборище неопытных юнцов, ищущих смерть. Что будет дальше? Придут в полк, снова расставания, ежедневный риск. Кто-то из них непременно погибнет. Так стоит ли затевать безрассудное мероприятие, чреватое острой, душевной болью? Появилось желание подобраться к девушке поближе, обнять её. Он разозлился на себя, отвернулся к камину, обнял вместо девушки нагревшийся автомат и быстро уснул.

Сон был беспокойный. О том как в спящем виде он держал руку на пульсе, проверял посты, наблюдал за местность. Он засыпал, потом просыпался, балансировал на грани сна и бодрствования, слышал шум, видел как блуждают в пространстве люди. Менялись часовые. Кто-то сидел на корточках у камина, подкладывая дрова. Горели свечи разбрасывая зыбкий, колеблющийся свет. Совсем рядом посапывала Настя и снова не хватило смелости положить на неё руку.

Он очнулся в очередной раз и вздрогнул. В метре от него сидела упитанная крыса, подбирала лапами хлебные крошки, отправляла в рот. Она была в длину не меньше тридцати сантиметров, длинный голый хвост, розовая изнанка мохнатых ушек. Крыса сидела в угрожающей близости, бусинки глаз пристально смотрели на разведчика. Она оставила в покое крошки, застыла, только нос совершал слабые движения. Соседство было не очень приятным. Здешние крысы похоже не голодали, осталось ещё в закромах чтр-то съестное.

Шубин шикнул на неё, замахнулся рукой. Крыса развернулась, вальяжно двинулась прочь, невозмутимая, исполненная достоинства. Дверь в коридор была приоткрыта, крыса перевалилась через порожек и растворилась в темноте.

Взгляд остановился на рации, стоящей у стены. Что же его так беспокоило?

Когда он снова проснулся часовая стрелка приблизилась к отметке девять. Пять часов проспали, пора и честь знать. Кто-то уже проснулся, другие ещё сонно сопели и кряхтели. В келью заглянул часовой красноармеец Левашов.

– Товарищ лейтенант, а где Гулыгин? – боец заразительно зевал.

– Ушёл Гулыгин, – потянулся и поднялся Гончар. – Сказал, что надоела ему монашеская жизнь. Пошёл в подвал искать сокровища первобытных монахов.

– Каких монахов? – не понял Глеб.

– Ну он так сказал, – смутился Гончар. – Выспался боец. Три часа на сон – просто роскошь.

Послышался топот. Все насторожились. Вскочила и завертела головой заспанная Настя. В келью влетел взволнованный Гулыгин.

– Товарищ лейтенант, в подвале люди сидят. Не военные, наши, гражданские. Ей богу, перепугался даже. Спускаюсь туда, иду, а на меня вдруг такое привидение из-за угла, бородатый мужик, страшный, в длинных одеждах. Я, ей богу, чуть не пристрелил его.

– Вот тебе и призрак первобытного монаха, – ухмыльнулся Карабаш. – Ты про сокровища у него спросил?

– Да иди ты! – отмахнулся Гулыгин. – Не припомню, чтобы боялся чего-то, а тут аж зубы застучали. Потом баба появилась.

– Тоже в длинных одеждах? – уточнил Карабаш, сдерживая смех.

– Ну да, – растерялся Гулыгин, потом вспыхнул, сжал кулак. – Слушай умник, я сейчас тебе в ухо дам!

– Никогда не угрожай человеку с автоматом, – назидательно сказал Карабаш и на всякий случай отступил. – Даже человеку с пустым автоматом никогда не угрожай.

– Короче… – повысил голос Глеб. – В подвале гражданские?