Морриган

— В этом я хорош… был, и ничего иного не умею. А вот если бы боялся поменьше, то двигался бы медленнее, и кто–нибудь меня бы достал. Страх — штука хорошая, если умеешь им пользоваться. Тогда ты знаешь, когда повернуть, а когда мчаться вперед.

— Спокойной ночи, приятных снов…

— Ну, не знаю, будет ли такое возможно в одиночку.

— Я бы прислала тебе Метлу в кровать, только он, к сожалению, выехал.

— Тут у меня возникла идея! Приходи вместо него!

— Спокойной ночи!

— Но…!

— Спокойной ночи!

Губерт долго не мог заснуть. Никогда у него не было оказии привыкнуть к столь мягкой постели, и он много времени провел, осматривая ее. Алисия же, явно, потратила массу времени, придумывая резной балдахин и вышивки на нем — а может просто заплатила кучу денег. Но на самом деле сон с век сгоняло ее присутствие где–то за стенкой.

Аля жестоко посмеялась над ним. Заколдовала эту спальню по–своему, и Губерт не мог отсюда выйти. В конце концов, он развалился на самой средине кровати и представлял себе груди девушки, распирающие сорочку и платье. Алисия была худенькой и высокой, да что там — худой как щепка, и носила плотно прилегающую одежду, а с их встречи год назад бюст ее значительно вырос. Губерт был выше девушки в аккурат настолько, чтобы удобно брать ее под руку, когда они спускались по лестнице. Разница в росте давала возможность всматриваться в декольте. В военных лагерях он провел большую часть из последних лет — то есть, практически всю жизнь, если говорить про заинтересованность противоположным полом. Там он крайне редко встречал девушек молодых, красивых или хотя бы заботившихся о своем внешнем виде, так что теперь то, что он увидел в декольте, и сгоняло весь сон. Бывали моменты, когда он чертовски жалел утерянной руки.

Та заболела, так что Губерт растер культю. Чтобы хоть чуточку порадоваться, он вспомнил, как год назад подглядел в бане кое–чего, прежде чем огромный волшебный негр, называемый Стражем Маргисы, приложил ему дубинкой по темечку. С этим приятным видом под веками юноша заснул.

Во сне он видел Алисию сверху, как она сидит в темноте над странной фигурой, сложенной из свечей, и расставляет какие–то вещи. Потом она неспешно разделась и надела маленькую юбочку, вышитую странными узорами. Потом сделала какой–то сложный жест. Губерт ощутил огненную волну, прошивающую все его тело до самой левой кисти. Он не мог пошевелиться, лежал распятый, а девушка внизу, под ним. Исполняла странный танец, появляясь и исчезая в блеске свечей. Она двигалась все скорее, и с каждым ее жестом боль огнем пронзала руку. Казалось, что кость лопается. Губерт закричал. Внезапно Алисия остановилась. Он совершенно четко видел ее изменившееся лицо, капли пота на скулах, носу, подбородке и грудях — а из ее поднятых рук прямо ему в лицо пыхнул огонь.

Губерт проснулся с воплем. И тут же упал, у него болела каждая косточка и каждая мышца. Пить!

Ужасно хотелось пить! Он стиснул зубы и перекатился на бок. Пропотевшая сорочка мокрой тряпкой приклеилась к телу. Кожа горела. Губерт попытался встать на четвереньки. Хорошо еще, что у кровати имелся балдахин — без опоры он не мог удержаться. Юноша переждал, пока не пройдут пульсирующие вспышки в глазах. Сон может присниться и сам. Ему лишь нужно немножко помочь. Теперь и ему самому снятся кошмары про исполненные мечты. Так вот как это действует! Если бы кто–либо обещал наслать на него ночной кошмар с голой Алей, Губерт наверняка бы лопнул от смеха. Как был он не прав, черт их всех подери! Пить. Потом одеться и уехать. Губерт чуть не упал. Чертова колдунья! Возможно, самого присутствия ее чар хватало, чтобы запытать кого–либо до смерти. Пускай даже и во сне.

Губерт оперся о стену, в голове чуточку прояснилось. Во–первых, не сходить с ума. Глубоко дышать, успокоиться и спланировать следующий шаг. Прежде всего, понять, что произошло и зачем. У нее не было никаких причин издеваться над ним, на извращенку она никак не походила. И он не был ей врагом. Правда, знал он ее очень мало, хотя девушка ему и нравилась. Если бы Аля желала отплатить за неустанные попытки полапать ее, достаточно было бы дать по рукам, что, собственно, она все время и делала. Этот аспект их знакомства все время ограничивался попытками и отгонами — тут они были квиты, ночная пытка никак положению вещей не соответствовала. А может это сильнее ее? Она вообще не может справиться с собственной жизнью. На тебе, приехал проведать знакомую девицу, а встретил трясущийся клубок нервов. Так или иначе, приезд сюда в гости был ошибкой, зря он принял приглашение на пару дней. Остановиться нужно было на постоялом дворе, а сюда лишь заехать и поболтать. Слишком много он ожидал.

Белые и красные круги перед глазами начали исчезать. Ему редко когда чего–либо снилось, и если не считать одной–единственной раны, никто и никогда не делал ему больно. Случайные же синяки да шишки принадлежали к той же категории мелких неприятностей, что и ласки боевого жеребца.