Морской Ястреб. Одураченный Фортуной. Венецианская маска

– Если вы согласитесь, то ваш отец решит, что мое объяснение удовлетворило вас, и вопрос будет закрыт. Если же не согласитесь, то мне придется, как это ни неприятно, оправдаться перед ним и изложить ему все, что я сказал вам, ничего не опуская.

– О, как прекрасно! – воскликнула она. – Вполне в духе человека, который устраняет соперника с помощью наемных убийц. Вы строите наш будущий брак на прочном и достойном фундаменте, нечего сказать!

– Главное – построить его, а на чем – мне все равно. Может быть, это безрассудно с моей стороны, но безрассудство – признак истинной любви.

Она подумала о той горькой участи, которую должна была избрать, и чем больше она думала об этом, тем менее возможным казался этот выбор.

Но вызвать гнев отца, который придет к неизбежному выводу относительно нее самой и будет считать, что она навлекла позор на их семью, было не менее страшно, чем решиться на брак с этим человеком, который ежедневно раскрывал все новые и новые отвратительные стороны своей натуры.

Она была не в силах сделать окончательный выбор, и оставалось только постараться отложить его.

– Вы сказали, после Великого поста? – спросила она.

– Значит, вы согласны, Изотта?

– Да, – ответила она и покраснела из-за собственной неискренности. – После Великого поста. Вы можете сказать отцу, что на Пасху я назначу дату.

Но это его не устраивало. Он усмехнулся, как человек, заметивший подвох:

– Так не пойдет. Назначайте дату сейчас.

Ее смятение выдавала лишь привычка крутить что-нибудь в руках или заламывать пальцы рук, лежавших на коленях. Но она нашла выход. Она знала, что ему нужно прежде всего, и действовала решительно. Изотта встала и приняла необыкновенно величественный вид:

– Вы собираетесь помыкать мной еще до женитьбы? – Она вздернула подбородок. – Я назначу дату на Пасху или не назначу никогда. Выбирайте.

Он вгляделся в ее лицо своими слегка выпуклыми глазами и убедился, что она не уступит. Взгляд ее был полон решимости. Он кивнул, признавая поражение во второстепенном вопросе:

– Пусть так. Подожду до Пасхи.

Чтобы закрепить сделку и, возможно, чтобы подчеркнуть свои права, он подошел к ней и поцеловал в щеку.

Она перенесла это безучастно, как статуя, вызвав у него очередной приступ раздражения.

Глава 31

Поиски выхода

Изотта с братом опять беседовали в ее будуаре.

В отчаянии она расплакалась, утратив величественный вид.

Доменико с несчастным выражением лица сидел на расписном сундуке, упершись локтями в колени и подперев голову руками. Изотта пересказала брату свою беседу с Вендрамином, и его беспокоил ее неосторожный визит к Марк-Антуану.

– Ты, конечно, поступила очень глупо, но это ерунда. Что действительно ужасно, так это то, что Вендрамин знает об этом и может шантажировать тебя. Если ему придет в голову придать это огласке… О господи! – Он вскочил и забегал по комнате.

– Меня это пугает гораздо меньше, чем перспектива стать женой мерзавца, мошенника и убийцы. И такого мужа отец навязывает мне из-за своей преданности Венеции. Боже мой! Разве менее позорно быть приманкой для этого преступника, взяткой за его участие в патриотической деятельности, чем быть обвиненной в распутстве? Что за честь быть его женой? Уж лучше, по-моему, бесчестье, которым он угрожает мне, если я ему откажу.

Доменико опустился рядом с ней на одно колено и обнял ее, чтобы подбодрить.

– Бедная моя Изотта, бедное дитя! Не отчаивайся. До свадьбы дело еще не дошло и, бог даст, никогда не дойдет. Думаешь, я хочу, чтобы этот бандит стал моим зятем? Ты очень мудро поступила, отложив окончательное решение. У нас еще целый месяц впереди. Мало ли что может произойти за месяц! – Доменико нежно поцеловал сестру, и она с благодарностью прижалась к нему. – Я не собираюсь просто ждать развития событий, – продолжал он. – Для начала постараюсь выяснить подробности его ссоры с Марком – что именно привело к дуэли. Это, наверное, нетрудно узнать. Может быть, вскроются какие-нибудь полезные для нас факты, и мы что-нибудь придумаем.

Но, несмотря на решимость Доменико помочь своей сестре, сделать это было не так-то просто, поскольку он, во-первых, подобно его отцу, избегал фривольного общества и заведений, где Вендрамин и какое-то время также Марк-Антуан были завсегдатаями, а во-вторых, воинский долг удерживал его в форте Сант-Андреа.

Вести, дошедшие до Венеции в марте, лишь усилили страх, порожденный переворотами в Бергамо и Брешии. Бонапарт, форсировав реку Тальяменто, упорно заставлял австрийцев отступать все дальше и дальше, пока эрцгерцогу Карлу не пришлось в конце месяца собирать остатки разбитой армии у Клагенфурта, в то время как французы уже находились на австрийской территории и перегородили дорогу на Вену.