Морской космический флот. Его люди, работа, океанские походы

Глубокая осень 1980-го года. Мой последний рейс на НИС «КПБ». Экваториальная Атлантика. Обеспечиваем двенадцати – суточный полёт космического корабля, пилотируемого космонавтами Л.Д. Кизимом, Д.Г. Макаровым и Г.М. Стрекаловым. Мне было приятно, что в составе экипажа после многолетней и изнурительной подготовки находится он, Геннадий Михайлович. И вот первый сеанс связи с космонавтами. Начальник экспедиции Ю.А. Дёмин, зная о моей дружбе с Геннадием Михайловичем, дал добро на короткий с ним разговор. Долгожданные минуты и космический корабль в зоне видимости НИС «КПБ». Шумы, космические помехи и, наконец-то, слышим голос космонавта: «Заря, Заря. Я – такой-то. Сигнал устойчивый, слышу вас нормально». Далее – официальные доклады. И вот момент – я на связи. Время предельно ограничено. Лаконично поздравляю экипаж с успешным полётом и пожеланием мягкой посадки. В ответ слышу: «Сергей, спасибо. Не укачало тебя?» Отвечаю, что нет, что это не «Королёв» и точка работы не в районе острова Сейбл. Спрашиваю, не укачало ли его? Ответил, что нет. На «Королеве» было хуже. Прошло много лет, но этот космический разговор я отчётливо слышу и сейчас. Спасибо судьбе, что я близко знал этого удивительно скромного и героического человека.

Геннадий Михайлович Стрекалов совершил пять космических полётов, два из них многосуточные – 130 и 115 суток. Третий полёт не состоялся. 26-го сентября 1983 года за несколько секунд до старта загорелась ракета-носитель. Космонавты катапультировались и были эвакуированы с помощью системы аварийного спасения. Он дважды Герой Советского Союза, награждён тремя орденами Ленина, орденом «За заслуги перед Отечеством» третьей степени, орденом «Октябрьской революции», орденом «Ашака Чакра», медалью НАСА «За космический полёт». Геннадий Михайлович скончался 25 декабря 2004 года от рака желудка.

Г. М. Стрекалов

Представитель ОГ, С.И. Николаев

В том рейсе я неожиданно заболел. На пятые сутки корабль пришвартовался в порту Касабланка. Военный французский госпиталь, срочные анализы. Диагноз – почечная колика, камень застрял в мочеточнике. Требовалась госпитализация. Начальник экспедиции срочно связывается с Центром. Госпитализацию в местном госпитале не разрешили. Потребовали срочного возвращения меня в Союз. И вот я, измученный шестидневной болью, сопровождаемый в аэропорт лично советским консулом, вылетел в Москву. Пятичасовой перелет – я в аэропорту «Шереметьево-2». Никто не встретил, советских рублей нет. Превозмогая нестерпимую боль, находясь на грани болевого шока, нашёл силы выйти из аэропорта и нанять такси. Далее – госпиталь Бурденко. Элементарное обследование: два стакана компота и пробежки по лестницам госпиталя. Полчаса таких скачек – и камня нет. Позже я узнал, что шестидневная закупорка мочеточника могла привести к тяжелейшим последствиям с возможным летальным исходом. А кто бы ответил? Никто!

Меня всегда поражал круг знакомых Всеволода Александровича. Среди них были довольно известные и именитые люди. Однажды, будучи у него в гостях, я познакомился с академиком Раушенбахом, чуть позже – с народным артистом СССР Юрием Никулиным. Ю. Никулин поразил своей простотой и хлебосольностью. С ним было легко и просто. Он был весьма остроумным и на любой случай жизни мог рассказать анекдот. Как-то вспоминая В. Волкова, он сказал: «Сколько его не корми, он всегда смотрел в космос». Были и другие встречи – интересные и запомнившиеся.

Вспоминаю другой случай. В одном из рейсов мы стояли в порту Гавана. В это же время прибыла на Кубу первая женщина-космонавт Валентина Терешкова. В числе её сопровождавших был В.И. Иванов. Забежав ко мне, весь раскрасневшийся, спешно поставив портфель и поприветствовав, выпалил: «Сергей, там подарки, жареные ножки цыплят. Готовь стол, буду через час». И быстро ушёл.

Накрыт стол. Специфический запах, шедший от разогреваемых «куриных» ножек показался мне подозрительным. Появился Всеволод Александрович так же неожиданно, как и ушёл. Разгорячённый, с двумя бутылками лучшего кубинского рома, он сам был для нас самым лучшим подарком, о котором только и могли мечтать моряки вдали от Родины. Встреча, тёплая и задушевная, пролетела быстро. Спустя несколько дней В.А. Иванов в составе делегации, сопровождавшей В. Терешкову, вылетел в Союз. Прощаясь, он, улыбаясь и ожидая моей реакции, спросил: «Сергей, как ножки?» Я ответил: «Так себе. Ножки Буша – лучше». Всеволод Александрович хитровато улыбнулся и с грустью сказал: «Сергей, не обижайся, это были ножки голубых лягушек. Поздравляю с вступлением в орден настоящих французов». Обескураженный и немного расстроенный, я ответил: «Ну, Сева, ты и удружил». С тех пор куриное мясо я видеть не могу. С Всеволодом Александровичем последние годы я не встречался. Он живёт где-то в Америке. Счастлив он или нет, не знаю. Остаётся только догадываться. Он – талантливый инженер и журналист, его жена – тоже журналистка. Очевидно, там они нашли возможность полностью реализоваться, добиться признания и обеспечить себе достойную жизнь.