Морской лорд

Утром не сразу понял, где нахожусь. В комнате был полумрак. Узкая полоса тусклого света падала сбоку на другую сторону кровати. На ней, кроме меня, спали еще пятеро. В комнате стоял такой густой запах перегара и немытых тел, что трудно было дышать. Непонятно только, как я делал это всю ночь. Я обулся и вышел в холл.

Столы не убрали, только сгребли с ним кости и прочие объедки и протерли. Во главе стола сидел граф Честерский, ел крылышко, скорее всего, гусиное, запивая вином из серебряного кубка. На нижнем конце стола завтракали Тибо, Гилберт и еще два рыцаря из моего отряда. Я поздоровался и пошел в гальюн. Когда вышел, ко мне приблизился слуга — белобрысый юноша лет четырнадцати — с медным тазом с чистой водой и полотенцем на плече. Я умылся, вытерся и по привычке поблагодарил слугу, чем удивил его безмерно. Хотел сесть рядом с рыцарями, но граф показал рукой, чтобы я занял место, на котором сидел во время пира один из соратников лорда.

Мне сразу подали чистый бокал, который тут же наполнили вином и предложили мясо гуся. Я выбрал ножку. Слуга положил ее на лепешку и подал мне. Я опять по привычке поблагодарил, чем удивил не только слугу, но и графа. От дурных привычек избавляешься не скоро. В Штатах я так и не научился не пропускать вперед женщин, что там воспринимается, как проявление сексизма. Помню, один раз, ожидая лифт, задумался. Рядом стояла женщина — типичная бизнес-леди, то есть, лесбиянка. Я таких в упор не вижу. Приехала кабинка, открылась. Я жду, когда зайдет дама. И она чего-то ждет. Тогда я спросил:

— Вы будете заходить?

Услышав мой акцент, она поняла, что имеет дело не с янки, а это по ее мнению являлось оправданием варварской привычки уступать даме дорогу, и зашла в кабинку первая. Пока поднимались, я сказал:

— От хорошего воспитания даже Америка не может отучить.

Она хмыкнула в ответ и собралась высказаться на тему «что такое хорошо и что такое плохо», но кабинка остановилась на нужном мне этаже, и я вышел.

Граф Ранульф подождал, когда я расправлюсь с ножкой, и произнес:

— Вильгельм сказал, что ты хорошо играешь в шахматы.

— Для него хорошо играет любой, кто умеет в них играть, — пошутил я.

Ранульф де Жернон улыбнулся, а потом сказал:

— Сыграем партию, пока он не проснулся.

— Не возражаю, — согласился я.

Я так понял, что здесь сеньор всегда играет красными и ходит первым. Что ж, белый мне нравится больше, чем красный, который здесь считают супер цветом. Граф Честерский играл осторожно и медленно. Это меня устраивало. Я иногда зеваю, особенно, когда противник играет быстро. Теперь у меня было время подумать, внимательнее оценить обстановку. Я уже привык к местным правилам игры и понял, как к ней можно применить те навыки, которые приобрел в двадцать первом веке.

— Трудным был поход? — спросил Ранульф де Жернон, когда я обдумывал ход.

Специально он это сделал или нет? Я еще раз внимательно оценил обстановку. Вроде бы ничего опасного.

— Если не считать паршивую погоду, то я бы сказал, что легкий. Серьезных противников не было. Городская стража и ополченцы — это не рыцари. А уж для грабежа деревень смелость не нужна вообще, — подробно ответил я. — И добычу взяли неплохую.

— Да, мне Вильгельм говорил, что вы хорошо поживились в Виндзоре, — сказал граф Честерский.

— У Роберта Глостерского теперь будет на что воевать в следующем году, — предположил я.

— Думаешь, война затянется надолго? — поинтересовался граф Ранульф.

— Поскольку обе стороны избегают генерального сражения, значит, скоро не закончится, — сделал я вывод.

— Я тоже так думаю, — согласился Ранульф де Жернон и сожрал мою пешку.

Он не знает, что бесплатный сыр только в мышеловке, поскольку это орудие убийства животных еще не изобрели, по крайней мере, не видел здесь ни одной. Я делаю ход конем и предупреждаю, как учил лорд Вильгельм:

— Король!

Граф Честерский хмыкает, поняв, что сейчас потеряет ладью. И тут же бросается в атаку. Я забираю ладью, отбиваю атаку, а потом делаю еще одну «вилку», в результате которой обмениваю коня на вторую ладью. Оставшись без тяжелых фигур, Ранульф де Жернон продолжает сопротивляться, но надолго его не хватает. Поняв, что через два хода получит мат, сдается.

— На этот раз Вильгельм был прав, — говорит граф.

— При всей кажущейся необдуманности его поступков, Вильгельм де Румар часто делает очень верные ходы, — добавляю я.

Видимо, граф Ранульф и сам так считал, но его поразило, что и я верно просчитал его сводного брата.

— В конце лета пропал вместе с отрядом один из моих вассалов, — медленно произнес граф Честерский, глядя мне в глаза.

Я решил, что он меня проверяет, поэтому максимально расслабился, чтобы не выдать свою причастность к исчезновению рыцаря Джошуа.

— Недавно его коня видели у валлийцев, — продолжил Ранульф де Жернон. — Они давно имели на рыцаря зуб.

Я про себя вздохнул облегченно.

— Наследников у него нет, поэтому его маноры вернулись ко мне. Ты ведь хочешь манор у моря? — спросил граф Ранульф.

— Да, — ответил я и объяснил: — Мне нравится быть еще и морским лордом.