Морской лорд. Том 2

Дверь в соседнее помещение была не заперта. Там находилась каюта, в которой стоял сытный запах марихуаны, хотя дыма не было. Напротив двери у переборки сидел на покрытом ковром помосте, поджав под себя босые ноги с потрескавшимися, толстыми ногтями, обложенный разноцветными подушками, тучный мужчина лет пятидесяти. Голова его была выбрита наголо. На круглом, жирном лице длинные седые усы и нос, как у молодого, недавно побежденного мною. Наверное, это отец юноши. Глаза с расширенными, заторможенными зрачками, как у обкуренного гашишем. Влажные губы искривлены кумарной ухмылкой. Видимо, собрался умирать в прекрасном расположении духа. Одет в шелковый темно-зеленый халат и черные шаровары. В руках он держал пиалу, судя по цвету, с чаем. Па палубе перед ним находился надраенный, бронзовый поднос, на котором стояли такие же надраенные чаша с финиками и узкий длинный кувшин. Слева от мужчины, в самом углу, испуганно замерли две девушки лет пятнадцати-шестнадцати, тоненькие, с повязанными на головах платками из почти прозрачной материи, которая закрывала и лица по глаза. На обеих топики из золотистой материи, оставлявшие открытыми плоские животы со смуглой кожей, и темно-красные шаровары. Ступни маленькие, тонкие и с педикюром коричневого цвета. На дочерей не похожи. Наверное, наложницы. Возле кормовой переборки стояли два больших сундука и один поменьше. Первый большой был доверху набит шмотками и обувью, все дорогое и не старое. Во втором, заполненном наполовину, лежали в одном, большем, отделении специи, а в другом стояли два вместительных и плотно закрытых тубуса из черного дерева с чаем и гашишем. В меньшем сундуке сверху лежали книга в зеленом сафьяновом чехле, скорее всего, Коран, большая шкатулка с перламутровыми вставками, наполненная жемчужинами, которых было не меньше пары сотен, а снизу – деньги, золото и серебро, в основном с мусульманской символикой, хотя попадались и с христианской.

– Выходите, – сказал я на арабском.

Девицы посмотрели на своего господина. Тот смотрел на меня, то ли не понимая услышанное, то ли не желая выполнять приказ.

– Выходите! – прикрикнул я и показал саблей на дверь.

Девицы сразу выскочили, а мужчина, поставив пиалу на помост рядом с собой, с трудом поднялся на ноги, покачнулся и медленно пошлепал к двери.

– Девиц в мою каюту, а этого обыщи – и в трюм, – приказал я Нудду, а Рису сказал: – Проследи, чтобы перенесли в мою каюту все сундуки и подушки. Ковры сложите в свою (они жили по соседству со мной вместе с Умфрой и Джоном), а если не поместятся – в кубрик команды.

Посередине шеланди от кормы до бака стояли бочки и лежали тюки с грузом, а под каютой находились кладовые с припасами и бочками с водой..

Когда я шел к надстройке на баке, со всех сторон на разных вариантах вульгарной латыни доносились просьбы помочь своим, христианам.

– Освободим, не беспокойтесь, – заверил я.

В носовой надстройке находились кубрик охранников, в котором валялись в лужах крови семь трупов лучников, порубленных Умфрой и Джоном, и кладовые со шкиперским имуществом: запасными парусами, тросами, веслами.

– Трупы за борт, – приказал я Джону. – Потом возьмешь десять человек и будешь управлять галерой. Поменяй сломанные весла. Гребцов корми хорошо, но не освобождай никого, иначе сойдут с ума от свободы и наделают дел.

– Не наделают, – пообещал Джон.

Мы обговорили сигналы, которыми будем обмениваться на переходе. Затем я вышел на середину шеланди и громко объявил рабам:

– Мы идем в Опорто. Там вас всех раскуем и отпустим. Возиться с вам здесь у нас нет времени. Так что гребите изо всех сил.

Ответом был дружный радостный вопль.

25

До Порту добирались почти шестеро суток. Теперь шли курсом крутой бейдевинд со скоростью узла четыре. Галера в одиночку добралась бы намного быстрее, но на ночь ложились в дрейф, чтобы не потеряться. Да и гребцы сильно уставали за день.