Морской лорд. Том 3

Это прозвучало, как «если не струсишь». Видимо, достал этот аквитанец герцога Нормандского и Аквитанского.

– Не передумаю! – высокомерно заверил Бертран де Борн.

Герцог Генрих посмотрел на меня и тихо попросил:

– Убей его не сразу, сделай посмешищем.

– Хорошо, – согласился я и спросил: – Он, действительно, приличный фехтовальщик?

– Он неприличный хвастун, которого бог зачем-то бережет, – ответил герцог.

– Для развлечения дам. Дурочкам как раз такие и нравятся, – сказал я.

– Хотел бы я знать, почему?! – с горечью в голосе задал вопрос Генрих Нормандский и Аквитанский.

Я не стал забивать ему голову своей «теорией пар», сказал проще:

– Притягиваются противоположности. Вспомни, сколько раз ты видел, особенно на дорогах в полях и лесах, кучу говна, облепленную красивыми, нежными бабочками.

– Очень часто, – согласился герцог Генрих.

Это сравнение помогло ему справиться с раздражением на жену-шлюху. Генрих опять начал пить вино мелкими глотками.

Турнир проводили на поле возле города. Утром сразу за городским рвом сколотили помост для герцога и его свиты и вкопали несколько длинных лавок для менее знатных зрителей, которые расположились с ближней к городу стороны турнирного поля. С дальней сделали заграждение из шестов. За ним будут стоять горожане и прочая беднота. С боков поле ограничителей не имело. Сражаться будут два отряда: «нормандцы» и «аквитанцы». Названия, конечно, условные. И там, и там хватало рыцарей из региона противника. Скорее, это было сражение между мятежниками и теми, кто усмирил их. Первым не терпелось отыграться. В каждом отряде было по полсотни конных рыцарей. Все в броне, причем у «аквитанцев» было больше бригантин, наплечей и наручей. Да и кольчуги получше: у многих двойного и даже тройного плетения, обязательно луженые или покрытые лаком. Вооружены оба отряда дубинами или деревянными молотами.

Они съехались перед помостом и начали колотить друг друга. Было много шума, ругани, подбадривающих криков, но мало крови. Сзади стояли оруженосцы и слуги, которые оттаскивали вырубленных хозяином врагов, чтобы забрать их доспехи и коня. Сражение распалось на множество поединков. В толкотне и суматохе трудно было различить, кто побеждает.

Я сидел рядом с герцогом Генрихом. На мне был маленький шлем и легкая кольчуга. Решил не надевать лишние тяжести, чтобы не сковывали движения. Мне ведь придется не просто срубить противника, а подвигаться, показать, на что способен. Герцог Нормандский и Аквитанский наблюдал за происходящим на поле без интереса. Как догадываюсь, турниры ему не нравились. Мне тоже. О чем и сказал герцогу:

– Детская забава для тех, кто хочет побеждать, но боится погибнуть. Скоро рыцари выродятся в турнирных бойцов.

– В детстве я мечтал стать рыцарем… – с печальной улыбкой сказал Генрих Нормандский и Аквитанский.

А я – детективом, лесником, футболистом… Хорошо, что это не случилось, потому что сбывшаяся детская мечта превращается в наказание. Я не мечтал быть моряком, но, когда впервые поднялся на борт судна, понял, что это мое.

Победили «нормандцы». На поле боя их осталось семеро. Никто не погиб, хотя несколько человек получили увечья. У многих было сотрясение мозга, плохо соображали. Впрочем, большинство рыцарей и до сражения соображали плохо. Дальше пошло взаимозачеты, кто кому должен отдать доспехи и лошадь или расплатиться деньгами. В итоге некоторые проигравшие, успевшие завалить несколько противников, пока из самих не сразили, заимели больше, чем кое-кто из стана победителей.

Когда подсчеты были закончены, вышел герольд – пожилой, солидный аквитанский рыцарь с громким и важным голосом – и торжественно объявил:

– Поединок чести! Рыцарь Бертран де Борн вызывает на бой на мечах графа Сантаренского!

Вообще-то, это я его вызвал. Что ж, получит на одну издевку больше.

Мой соперник вышел в надраенном до блеска, большом стальном шлеме с плюмажем из белых страусиных перьев, алом коротком плаще с синей каймой, зелено-желтом сюрко поверх длинной луженой кольчуги, луженых шоссах и коротких сапожках, подвязанных вверху красными бантами. Из-за этих бантов он мне казался школьницей-переростком. В левой руке Бертран де Борн держал каплевидный щит средних размеров, на красном поле которого были нарисованы по диагонали слева направо три шара – два зеленых по краям и желтый в середине. В правой руке у него был франкский меч длиной около метра и шириной сантиметра четыре. Смотрелся рыцарь красиво. Дамы не сводили с него глаз. Воин-поэт церемонно поклонился герцогине. Она наградила его многообещающей улыбкой.

Я вышел без щита. Под кольчугой у меня была только шелковая темно-синяя рубаха. Черные штаны из тонкой шерстяной ткани заправлены в черные сапожки. На ремне с портупеей через правое плечо висели кинжал и сабля.

– Где твой щит? – спросил меня герольд.

– Щит придумал трус! – громко произнес я. Понтоваться так с жестами!

После этих слов Бертрану де Борну оставалось только швырнуть свой щит на землю. Без него воин-поэт выглядел не так грозно.