Московит-2

– Подсвечником, пани… Вот этим подсвечником! Як Бога кохам, не могла больше терпеть! – Дануся истерично разрыдалась, подвывая, как собачонка, которую жестоко пнули. – Что со мной теперь будет, пани, что будет?!

– Да ничего не будет! – устало махнула рукой Елена. – Подсвечник-то оботри как следует, чтобы следов крови не осталось, а тряпку сожги. Сам спьяну упал, сам голову расшиб. О пол… Нет, о ночной горшок! Так и правдоподобнее, и по заслугам. – Елена криво усмехнулась. – Вот это всем и говори, и крепко стой на своем.

– Так ведь пан-то…

– А он ничего не вспомнит. – Елена брезгливо сморщилась. – Пьян, пся крев, как последний хлоп!

* * *

Пани Катарина Краливская, придирчиво оглядев, как кипит работа на лесопилке и вокруг нее, тяжело вздохнула. Стоявший рядом муж насторожился, встрепенувшись. Долголетний супружеский опыт подсказывал, что этот вздох предвещает неприятный разговор.

И предчувствия не обманули княжеского управителя.

– Адам! – в это короткое обращение жена умудрилась вложить столько упрека, горького разочарования и затаенной надежды, что пан Краливский сразу испытал жгучие угрызения совести, даже не зная за собой никакой вины. – Неужели ты и теперь промолчишь?! Наша единственная доченька, наша Агнуся… – дородная дама всхлипнула. – Такой ли судьбы мы хотели для своей плоти и крови?

Пан Краливский растерянно пожал плечами:

– Но что тебя пугает, милая? Пан Тадеуш без ума от Агнешки, он так ее любит, что жизнь за нее отдаст, не колеблясь…

– Ах, эти мужчины! – простонала супруга, заламывая руки. – Да где это видано, чтобы благородную пани сразу после свадьбы везли в хлопскую избу?! Если это любовь, что же тогда называть издевательством?!

– Ты, как всегда, преувеличиваешь! – возразил пан Адам, хоть и не совсем уверенно. – Во-первых, это не хлопская изба, а дом владельца лесопилки…

– Спасибо, утешил! – с ядовитой медовостью в голосе перебила спутница жизни. – Хата хозяина лесопилки! Достойное место для благородной шляхтянки, дочери управителя княжеского замка, вышедшей за полковника. Нечего сказать!

– Ну, может, и не вполне достойное… – пожал плечами муж. – Но сам князь распорядился, чтобы пан первый советник с супругой и Агнуся с Тадеушем жили там. Значит, дело решено. По какой причине был отдан сей приказ, мне неведомо, да и не желаю лезть в княжеские дела без спросу. Ты же сама знаешь, как он этого не любит! Кроме того, я доподлинно знаю, что дом хорошо обустроили и обставили мебелью из личных запасов ясновельможного. То есть Агнешке не на что жаловаться… Разве что за исключением тесноты. – Видя, как наползают слезы на глаза женушки, управитель поспешил договорить: – Так вспомни пословицу «В тесноте, да не в обиде»!

Пани Катарина разрыдалась:

– Ты даже начал пользоваться хлопскими пословицами! И это родной отец! Изверг бесчувственный… Ах, оставь меня, не трогай! – И она поспешно удалилась, оставив мужа, даже не пытавшегося дотронуться до нее, в полной растерянности.

– Холера! – с чувством произнес пан Адам, качая головой.

Чтобы немного успокоиться, он еще раз пристально вгляделся в картину, представшую взору. Строительство частокола шло полным ходом. Десятки людей обтесывали топорами бревна, заостряя их с одной стороны. Затем другие, подхватив, передавали их по цепочке к вырытому рву, который опоясывал лесопилку на изрядном удалении. Землекопы, дождавшись, пока бревна установят вертикально, тут же хватали лопаты и забрасывали промежутки землей, затем плотно утрамбовывали жердями-толкушками, а под конец – собственными ногами. Работа велась быстро и дружно, никто не пытался увильнуть или замедлить темп.

Неподалеку от дома проворно разгружали телеги с бревнами. Только их относили в другую сторону и аккуратно складывали под навес – видимо, для какой-то особенной цели. Опытный глаз управителя тут же подметил, что эти бревна были дубовыми, в отличие от сосновых, идущих на ограду.

«Молодец первый советник, хорошо все устроил! – вынужден был признать пан Краливский. – Только на какого дьябла ему столько дубовых бревен? Может, решил пристройку к дому сделать? А, ладно, меня не касается».

Глава 21

Я усмехнулся, наблюдая через раскрытое окно за тестем и тещей Тадеуша. Судя по выражению лица дородной пани, ее оживленной жестикуляции, а затем – демонстративному уходу в слезах, бедному муженьку опять был обеспечен приступ головной боли. А судя по его лицу, пан Адам напряженно размышлял, не приступить ли все-таки к воспитанию спутницы жизни в духе Домостроя… Стоп! Это меня уже понесло в сторону. Домострой-то был в России, а ляхи как раз кичились тем, что их женщины куда свободнее московитянок…