Московская мозаика

«Факция» - группа действия. Это понятие впервые применяется в истории тайного сыска именно к участникам «Дела Родышевского». Не заговорщики, не горстка людей, готовых на покушение, внутренний дворцовый переворот, но «факция» - по существу, партия с определенными политическими взглядами, широкими связями и значительная по своей численности. Члены «факции» думали о необходимости переустройства страны, об ограничении самодержавной власти, о порядках более справедливых и легких для народа, о возможности продолжать петровские преобразования. Ко всему этому не имел никакого отношения Родышевский, зато действительно ведущая роль принадлежала живописцу Ивану Никитину. Начальник Тайной канцелярии А. И. Ушаков меньше всего ожидал, что слово «факция», сказанное шепотом и только для ушей Анны Иоанновны, будет кем-то услышано, да еще спустя двести пятьдесят лет. Им будут судить потомки его самого и оправдают тех, кого он уничтожал в пыточных застенках Тайной канцелярии.

…Анна Иоанновна - огромное бронзовое изваяние, которому предстояло после военных лет занять свое обычное место, - возвращалась в Русский музей. Рыхлое тело выпирало из закованного в шитье и камни корсажа, жидкий свет осеннего дня робко трогал складки тугого парчового платья, мелкими бликами выплескивался на чеканных узорах и тут же тонул в грузных разметавшихся складках. Прямая, словно застылая, с тупым оплывшим лицом, Анна медленно, бесконечно медленно двигалась из залы в залу. Канаты, катки, напряженно-сосредоточенная суетня рабочих, голоса хранителей - их не существовало. В неподвижной ее спине было столько презрения, как и брезгливости в жесте откинутой в сторону, будто отталкивающей руки. Самодержица - страшная в своей уверенности, безразличии, душевной пустоте. И вдруг при повороте, в неожиданном и резком боковом свете, единственный удивительно человеческий жест - судорожно поднятые кверху плечи, пытающиеся удержать тяжесть горностаевой мантии, такие узкие, стареющие, некрасивые. Трудно сказать об этой женщине злее и беспощаднее. Бартоломео Растрелли, отец знаменитого зодчего, не заискивал перед своими моделями. Делали портреты царицы и другие художники, чаще живописцы, - моложе, миловиднее, с синим блеском влажных глаз, смоляным отливом все еще красивых волос: Анна и Анна! Но по-настоящему увидел новую императрицу не только такой, какой она была при вступлении на престол, но и такой, какой на нем стала, один Растрелли. И вот как раз такая Анна входит в жизнь художника Никитина.

…Были застенки, гнилые щели камер, допросы, ловушки, рассчитанные на минутную слабость, страх, отчаяние, вспыхнувшую надежду, и было человеческое мужество, стойкое, хладнокровное, выверенное, день за днем, год за годом. Пытка временем - через нее прошли все, кого сумела схватить Тайная канцелярия в связи с «факцией». Не видеть друг друга, не обменяться парой слов - разве на очной ставке, после дыбы, в мутной мгле отступающего сознания. И всегда те же казематы Петропавловской крепости, те же солдаты, «животом» отвечавшие каждый за своего колодника. При Никитине их состояло четверо.

Положение Ивана Никитина с самого начала было не совсем обычным. Неизвестен день его ареста, неизвестно, где в Москве он непосредственно после ареста содержался. Но в Тайную канцелярию художника отправили только после того, как ее начальник попытался самолично выяснить интересовавшие его подробности. Характер «персонных дел мастера» позволяет с полной уверенностью сказать, что затея Ушакова не удалась. В начавшейся игре ставкой была его жизнь и дело, за которое он шел на смертельный риск, и Иван Никитин умел сохранять поразительное хладнокровие и выдержку в самых изматывающих допросах: слишком превосходил он своих противников умом и убежденностью. Следователи сыска оставались всегда только чиновниками, только лакеями, искавшими любой ценой заслужить похвалу хозяина. Моральный перевес неизменно был на стороне Никитина. Ни в чем не признаваясь, он предложил с самого начала свой вариант объяснения своих действий, сам укладывал в эту схему факты, а если факты все же из нее выпадали, Никитин предпочитал вопреки всему их отрицать. Ни один человек, ни один из товарищей по «факции» не был привлечен по его показаниям.

Даже тогда, когда были предъявлены в качестве улики адресованные ему письма, Никитин заявил: «С какого виду к нему, Никитину, писали, не знает, и случаю де никакова со оными людьми он, Никитин, не имел и писем напред сего писывано к нему не бывало, он де, Никитин, сам к ним не писывал, и по письмам тех людей представительства никакова он, Никитин, не имел…» И вслед за каждым допросом появлялась очередная резолюция руководителей Тайной канцелярии: «В подлинной правде разыскивать и допрашивать накрепко». «Накрепко» - значит, с пытками, издевательствами, может быть, и дыбой.