Московский апокалипсис

Пётр переоделся в прежнее платье. Мундир фланкёра весь прогорел, да и необходимость прикидываться французом уже отпала. Теперь у них не было лошади. Теперь у них не было почти ничего.

Когда Саша-Батырь с Ольгой выбрались из-под телеги, Ахлестышев рядом с ними показался франтом. У налётчика оказалась подпалена борода, и выгорели брови. Княгиня измазалась в саже, в волосах — угли, пыльник весь в дырах… Смочив платок водой, Пётр умыл любимую женщину, и она опять похорошела. Нравы упростились донельзя: Батырь сбегал в одни развалины, а княгиня Шехонская — в другие. Немного оправившись, беглецы устроили военный совет. Решено было возвращаться в Волчью долину, а если она сгорела, просить убежища у Большого Жака. Тело несчастной Евникии так и оставили под телегой, доверху наполненной головешками. Кругом было столько покойников, что это казалось естественным.

Троица пешком отправилась в сторону Кремля. Ружьё бросили, чтобы не привлекать внимания. Улицы стали непроходимыми: двести саженей по бывшей Большой Полянке они одолели за два часа. Беглецы опасались снова встретиться на Болотной с Яковлевым, но обошлось. Пространство между рекой и Водоотводныи каналом выгорело полностью, за исключением, почему-то, Всехсвятской улицы. Мост никем не охранялся. Они вышли на него, огляделись — и замерли, ошарашенные. Идти было некуда. Москва погибла. Замоскворечье представляло собой огромное пепелище, на котором кое-где проступали из дыма уцелевшие колокольни. Левый берег, охваченный пламенем, напоминал картины из Апокалипсиса. С одной стороны ровно и сильно горела Пречистенка, с другой — Таганка. Искать лазейки в этой стене огня казалось безнадёжным. Куда же идти?

Вдруг прямо у них на глазах из подземных Тайницких ворот на Кремлёвскую набережную высыпал отряд французов. Впереди шествовали гренадёры Старой гвардии. За ними толпой валили генералы, адъютанты, лакеи в расшитых золотом ливреях и прочая придворная челядь. К своему изумлению, Пётр узнал в толпе Наполеона.

— Смотрите, вон там! Видите? В сером рединготе и чёрной шляпе. Это Бонапарт!

Налётчик ахнул:

— Эх, ружьё-то бросили! Я бы сейчас этому галману! чуть запониже шляпы…

— Ты что? Всех в куски изрубят, не дадут и прицелиться! Стой смирно и не делай никаких рож.

Французы убегали из окружённого пожаром Кремля. Колонна быстрым шагом миновала Боровицкую башню. На набережной, возле реки, было относительно спокойно. Но, когда потребовалось сворачивать в Ленивку, произошла заминка. Узкая улочка пылала с двух сторон. Отделение гренадёр подбежало к Каменному мосту и перегородило его. Их ружья нацелились на двух мужчин и женщину — только шевельнись! В этот момент Наполеон поднял голову, и Пётр встретился с ним взглядом.

Несколько секунд они стояли и молча смотрели друг на друга. Ахлестышев испытал странное чувство: ему хотелось убить этого человека, и одновременно сильное волнение охватило его. Магия имени… Затем Наполеон отвернулся, надвинул шляпу на глаза и пошёл прямо в огонь. Два рослых гренадёра взяли его под руки, и сразу шапки на них задымились от нестерпимого жара. Голова колонны проникла в горящую Ленивку, и случилось самое худшее: люди остановились. Ни туда, ни сюда… Здание слева от императора с грохотом обрушилось ему под ноги, сноп искр осыпал французов. Положение Бонапарта сделалось уже опасным: впереди и по бокам огонь, а назад не пускает растерявшаяся свита. В эту драматическую минуту со стороны Волхонки появилось несколько мародёров. Они увидели, что император застрял посреди пожара, и прибежали на помощь. Отстранив гигантов в высоких шапках, мародёры решительно и быстро повели растерявшегося Наполеона вперёд. Колонна двинулась следом, и скоро все оказались на Волхонке.

Пётр стал упрашивать командира патруля пропустить их следом за императором. Он указывал на Шехонскую, выворачивал пустые карманы — мол, они без оружия и никому не опасны, но офицер был непреклонен. Только через полчаса он разрешил беглецам перейти на левый берег, но запретил соваться в Ленивку. Да это было уже и невозможно: вся улочка пылала и сделалась непроходимой. Троица двинулась мимо Алексеевского монастыря вверх по реке. Кое-как в виду горящей Пречистенки они добрались до Никольского моста — и с радостью увидели оттуда не тронутые огнём Хамовники. Из последних сил беглецы обошли занятые французами казармы и очутились на огородах Девичьего поля.