Московский апокалипсис

На этом беседа закончилась. Арестанты слонялись туда-сюда, этаж гудел, как растревоженный улей. Ельчанинов старался не выходить из камеры. Вчерашний поляк, наоборот, где-то постоянно пропадал. Он нашёл нескольких своих соотечественников, и те, видимо, дали новичку защиту.

Неожиданно на пороге возник Саша-Батырь и громко заявил:

— Скоро уходим! Сведения точные. Похарчимся, и в поход!

Все сразу засуетились, начали собирать жалкий арестантский скарб. Прибежал майданщик[7], нанимать носильщиков для своих запасов. Штабс-капитан отправился разыскивать смотрителя — ему пора было освобождаться из тюремного замка. Вернулся он быстро и растерянный.

— Ничего не понимаю! Надзиратель отказался звать начальство, и грубо меня прогнал. Вероятно, секретное распоряжение передали из острога в конвойную команду. Как станут выводить — разыщу его там.

Ахлестышев при этих словах лишь покачал с сомнением головой.

Вскоре выяснилось, что никакого обеда не будет. Старосты торопливо разносили по камерам сухари. Арестанты, взволнованные и угрюмые, сидели на котомках и ждали. Наконец прозвучала труба. Тюремные стражники встали в Сборном корпусе в две шеренги с саблями наголо. Сидельцы мимо них камера за камерой выходили на улицу. Перед Фланкированными башнями они выстраивались в одну длинную шеренгу. Вокруг редкой цепью с ружьями наизготовку рассыпались пехотные солдаты вперемешку с ратниками.

Ахлестышев радостно обратил на них внимание Саши-Батыря:

— Смотри! Крестьянские парни, рекруты бестолковые. Какие из них караульщики? Настоящих-то солдат и трёх десятков не наберётся. Это команда из ополченского полка!

— Я сейчас объяснюсь и заберу вас с собой, — пообещал Ельчанинов и сделал шаг из строя. К нему со свирепым лицом кинулся седоусый унтер.

— Назад, мазура! Приклада захотел?

— Отставить! — рявкнул штабс-капитан так, что служака тут же вытянулся во фрунт.

— Я офицер, с секретным заданием, — понизив голос, сказал ему Ельчанинов. — И эти двое со мной. Отведи меня к своему командиру.

Унтер взял под козырёк и повёл всех троих в голову шеренги. Там стоял затурканный подпоручик и сверял с помощником смотрителя списки арестантов.

— Подпоручик, — с особым армейским шиком сказал ему «мещанин». — Я гвардейской артиллерии штабс-капитан Ельчанинов. Оставлен в Москве с секретным поручением, и эти люди тоже.

— Так что же? — недоверчиво спросил подпоручик, морща низкий лоб.

— У вас должно быть распоряжение полковника Толя на мой счёт. Распорядитесь немедленно отпустить меня и мою команду.

— Штабс-капитан? В таком виде? Верно, по ордонанской части?[8] Таких велено гнать в общей колоне. Вернитесь в строй!

— Вы не поняли. Слушайте внимательно, это важно. Секретное отношение за подписью генерал-квартирмейстера Первой Западной армии полковника Толя. Насчёт штабс-капитана Ельчанинова. Проверьте списки!

Начальник конвоя посмотрел вопросительно на помощника смотрителя. Тот развязно ответил:

— Я вижу, мошенники рассчитывают найти тут дураков… Никаких секретных распоряжений к нам не поступало.

Подпоручик мгновенно покрылся красными пятнами и заревел:

— Ах, ракальи! А я потом за вас отвечай? Бегом в строй, каторжные рожи!

— Но, подпоручик… — начал было объясняться Ельчанинов, но унтер крепко схватил его за ворот и потащил обратно в шеренгу.

Троица вернулась на место не солоно хлебавши. Штабс-капитан был ошарашен и подавлен.

— Как же так? Неужели распоряжение в суматохе затерялось?

— Скорее всего, его вообще не послали, — усмехнулся Пётр. — Узнаю нашу армию! То-то Бонапарт в Москве, а не мы в Париже…

— Бог мой, они же сорвут задание! Теперь до самого Нижнего я останусь клинским мещанином, подозреваемым в воровстве!

— Успокойтесь, Егор Ипполитович. Положение ваше не безнадёжное. Держитесь нас с Сашей, и очень скоро мы все будем на свободе. А пока взгляните-ка, что там творится. Чудны дела твои, Господи!

Действительно, возле начальника конвойной команды появился Лешак, и с ним ещё с десяток колодников. Из-под шапок у них выглядывали бритые на левой стороне головы. «Иван» стоял в уверенной позе и важно кивал головой, пока помощник смотрителя что-то объяснял подпоручику. Наконец, тот махнул рукой, и вся шайка спокойно вышла за оцепление.

— На промысел отправились, — с завистью сказал Саша-Батырь. — Эх, сукины дети, мне ничего не оставят!

— Москва большая, хватит и тебе, — успокоил налётчика Ахлестышев. — А сейчас сними-ка с нас железо. Только незаметно.

Батырь опустился на колени, легко оторвал цепи — свои и товарища — и бросил их в пыль.

— Теперь приготовились. Делай, как я. Дождёмся, когда вдоль дороги появятся первые дома. Возле них неизбежно столпятся зеваки. Смешаемся с ними. Главное не бежать, а идти спокойно.