Москва в эпоху реформ. От отмены крепостного права до Первой мировой войны

Рубеж XIX–XX веков Москва преодолела под знаком взрыва городской культуры – плодились многочисленные кружки, общества, движения, ставившие своей главной целью морально-нравственное совершенствование. Да взять хотя бы вегетарианцев! Движение противников мяса так и не получило в империи широкого распространения и осталось уделом узкой прослойки верхов. Во-первых, многовековые традиции православия и без того приучили население воздерживаться от нескоромного в постные дни. Во-вторых, русский крестьянин просто не мог себе позволить часто лакомиться мясными блюдами, он был вегетарианцем поневоле.

Лев Толстой в 1892 году выпускает книгу «Первая ступень», где проводит параллели между вегетарианством и нравственным ростом человека. Московское вегетарианское общество было основано на пике популярности идеи, в 1909 году. В его состав входил известный пианист Александр Гольденвейзер. Клиентура столовой насчитывала 800–900 человек, за 1911 год общество умудрилось получить прибыль в размере 2888 рублей. Московские вегетарианцы действовали довольно активно: пытались открыть народную харчевню «Первая ступень» в память Льва Толстого, слушали доклады вроде «Вегетарианство в поэзии А. Добролюбова», устраивали чаепития. В годы Первой мировой на первых русских вегетарианцев обрушился шквал общественной критики – как они смеют говорить о милосердии по отношению к животным, когда вся Европа истребляет друг друга? Маяковский окончательно расправляется с ростками движения: «Теперь время! Репины, Коровины, Васнецовы, доставьте последнее удовольствие: пожертвуйте ваши кисти на зубочистки для противоубойных вегетарианцев».

Незадолго до революции российские вегетарианцы успели оформиться в настоящую субкультуру – они издавали журналы, проводили съезды, открыли широкую сеть доступных столовых, привлекли на свой небосклон звездные имена. Но время показало преждевременность их усилий и отсутствие массовой поддержки. В годы Гражданской войны сознательный отказ от мяса казался обывателям признаком пресыщения, когда неотвратимой реальностью стали совершенно другие сообщения: «Я знаю. Я видел. Они вот уже месяцев шесть и более питаются одной лебедой. Без примеси какой-либо муки. Их много. 260 тысяч человек едят лебеду. Они толкут ее в ступе каким-нибудь крупным тяжелым железом или просто штырем от телеги. Толкут серую, хрустящую, заваривают ее и пекут колобки, такие хрупкие «недотроги». Вегетарианство ушло вместе с распадом Российской империи и «лаской плюшевого пледа».

Но пока еще расцветают торговые пассажи. Во второй половине XIX столетия в городе появилось достаточное количество богатых людей, которым было бы удобно совершать большинство покупок в одном месте, без постоянных путешествий из Замоскворечья в Охотный Ряд. Скоро мечтания московских буржуа воплотились в реальность. На пороге великих реформ в Петербурге завели общее дело два переехавших в Россию шотландца, Эндрю Мюр и Арчибальд Мерилиз. Свой товарный знак, «Мюр и Мерилиз», они зарегистрировали в 1857 году. Название иногда сбивало покупателей с толку – Михаил Пришвин иронично писал, что представлял Мюра и Мерилиза чинной немецкой парой, где Мюр – муж, а Мерилиз – его супруга. В итоге он очень удивился, когда узнал, что Мерилиз – строгий англичанин, к тому же и страстный охотник, добывавший за раз восемь тетеревов. Журналист и сатирик Влас Дорошевич в список персонажей пародии на оперу «Добрыня Никитич» вводит двух бояр, Мюра и Мерилиза, постоянно восклицающих: «Как это по-русски!»

В конце XIX века у компании появляется третий совладелец и управляющий, Уолтер Филип, который вел дела вплоть до самой революции. Переехав в Москву в 1880-х годах, «Мюр и Мерилиз» сменил сразу несколько адресов, пока не обрел в городе постоянной прописки. Он обосновался в самом начале Петровки, рядом с фешенебельным Кузнецким Мостом и двумя главными театрами. «Мюр и Мерилиз» сделал ставку на обширный прейскурант и всеохватность: здесь постоянно открывали все новые и новые отделы – от ковров и парфюмерии до спортивных товаров. Владельцы торгового дома бесплатно рассылали каталоги и сделали так, что представители среднего класса заглядывали за покупками преимущественно на Театральную площадь. В 1891 году на «Мюр и Мерилиз» работали около 1000 человек.

На новое предприятие градом посыпались остроты. Антон Чехов шутливо обмолвился в письме, указывая на засилье женщин в драматургии: «…Бабы с пьесами размножаются не по дням, а по часам, и, я думаю, только одно есть средство для борьбы с этим бедствием: зазвать всех баб в магазин Мюр и Мерилиз и магазин сжечь». Сестра писателя вспоминала, что в усадьбе Мелихово у Чехова обитали щенки-дворняжки с кличками Мюр и Мерилиз.