Мост через реку Сан. Холокост: пропущенная страница

В Вашингтоне толпа попыталась прорваться на территорию Белого дома с криками «Мы хотим Гарри!». Прошло четыре месяца после того, как он после кончины Рузвельта, согласно Конституции США, занял президентский пост. И чуть больше недели – после Хиросимы, и чуть меньше – после Нагасаки, над которыми по его приказу 6 и 9 августа 1945 года взорвали по атомной бомбе. Одна называлась «Малыш», вторая – «Толстяк». Погибло не менее 110 тысяч человек, в основном мирных жителей, а общее число умерших от ран и лучевой болезни в последующие пять лет превысило 200 тысяч. Но в тот день никто из заполнивших Таймс-сквер людей об этом не вспоминал.

Альфред Эйзенштадт бросился туда, прихватив 35-миллиметровый фотоаппарат «Лейка». Обычно он фотографировал с помощью профессиональной «зеркалки», позволявшей снимать людей, не привлекая их внимания: камера висит у фотографа на шее, и непосвященный человек не догадывается, что уткнувшийся в свои ботинки чудак на самом деле наводит объектив на резкость. Однако свой самый известный снимок Эйзенштадт сделал открыто, ни от кого не таясь.

Молодой моряк сразу привлек его внимание. «Он носился по улице и хватал всех женщин, оказывавшихся в поле его зрения, – юных и пожилых, стройных и полных – и целовал их в губы, – позже вспоминал Эйзенштадт. – Я бежал перед ним со своей „Лейкой”, оборачиваясь и фотографируя». Эйзенштадт сделал три снимка, но ни один ракурс ему не нравился, как вдруг моряк схватил в объятия девушку в белом медицинском халате, и это было то, что надо. «Если бы она была одета во что-то темное, – признавался он потом, – не стал бы снимать, как и если бы на нем была светлая форма». В тот самый момент, когда моряк поцеловал медсестру, Эйзенштадт нажал на затвор фотоаппарата.

Вообще-то, для пуританской Америки (до сексуальной революции оставалось еще два десятилетия) поцелуи незнакомых людей друг с другом были чем-то из ряда вон выходящим. В некоторых штатах, как, например, в Айове, такое издавна считалось преступлением – задолго до харассмента. В Коннектикуте до сих пор не отменен закон, по которому по воскресеньям нельзя целовать жену, а в Индиане мужчине с усами запрещается целовать любого человека.

«И говорят, у эскимосов есть поцелуй посредством носа» (Андрей Вознесенский). Впрочем, мне неизвестно, происходило ли нечто подобное посреди того безумства поцелуев, вызванного известием об окончании войны, – в Вашингтоне, Канзас-Сити, Лос-Анджелесе, Чикаго, Майами.

Фоторепортаж под заголовком «Солдатские поцелуи от побережья до побережья» вышел в журнале «Лайф» 27 августа 1945 года. В нем нашлось место и для фотографии, сделанной Эйзенштадтом, – наряду с другими, снятыми во время народных гуляний в других городах. Где-то в середине журнала, на 27-й странице. На обложку она попала 60 лет спустя, а тогда, в августе 1945 года, запечатленные на ней мужчина и женщина не знали, что их случайный поцелуй уже принадлежит истории.

Манхэттенский проект

Гарри Трумэн узнал о сути Манхэттенского проекта только после смерти президента Рузвельта. «Мы разработали самое ужасное оружие в истории человечества», – написал Трумэн в своем дневнике 16 июля 1945 года, как только ему сообщили о проведенных в Нью-Мексико успешных испытаниях первой в мире атомной бомбы. Два дня спустя, в день открытия Потсдамской конференции, он решил огорошить этой новостью Сталина и гордо поведал ему о создании нового оружия «необыкновенной разрушительной силы». Но тот остался невозмутим. Присутствовавший при этом Уинстон Черчилль решил, что Сталин ничего не понял из сказанного. Он заблуждался. Обо всех параметрах взрывного устройства и даже о предполагаемой дате американского испытания нью-йоркская резидентура НКВД сообщила в Москву за две недели до самого события.

Участвовавший в конференции Георгий Жуков вспоминал, что Сталин в его присутствии рассказал об этом разговоре Молотову и добавил: «Надо будет переговорить с Курчатовым об ускорении нашей работы». «Я понял, – пишет Маршал Победы, – что речь шла об атомной бомбе. В. М. Молотов тут же сказал: „Цену себе набивают”. И. В. Сталин рассмеялся: „Пусть набивают…”».

26 июля 1945 года на Потсдамской конференции была принята декларация с требованием безоговорочной капитуляции Японии. В тот же день крейсер «Индианаполис» доставил атомную бомбу «Малыш» в расположение американской военной базы на один из Северных Марианских островов. На обратном пути он был торпедирован японской подводной лодкой и быстро пошел ко дну. Из 1196 человек, находившихся на борту, был спасен лишь каждый четвертый, большинство погибших стали жертвами акул.

28 июля 1945 года японское правительство отклонило требования Потсдамской декларации. К этому времени приказ об атомной бомбардировке уже был готов.