Мост в Хейвен

И произнес это таким тоном, от которого по телу Абры побежали мурашки. Что еще он придумал?

— Расписание съемок можно перестроить, — тихо сказала она.

— И это обойдется студии в тысячи долларов? Ты уже примадонна? И следующая сделка, которую я готовлю, тоже пойдет насмарку.

— Изменения будут небольшие. Они могут снять все мои сцены за несколько недель, а потом я сделаю перерыв, чтобы родить ребенка.

— Ты не будешь рожать ребенка, Лина.

Почему он не слушает разумные вещи?

— Что сделано, то сделано, Франклин. Это наш ребенок. — У нее все сжалось внутри. — Твой и мой.

И тут он по-настоящему разозлился, лицо покраснело, и он начал кричать:

— Я говорил тебе, что не хочу больше детей! Я говорил тебе, как…

— Теперь я твоя жена. И так больше не будет!

Он не слушал ее, продолжал шагать и ругаться себе под нос:

— Почему женщины всегда предают тех, кто их любит?

Где-то глубоко внутри начиналась дрожь.

— Я не предавала тебя, Франклин. Ты сам сказал, что мы еще поговорим о детях.

— Это ты сказала. — Он пристально смотрел на нее. — А я сказал, что мы подождем! — Он уставился на нее диким взглядом. — Тебе не удастся разрушить все, над чем я так много работал.

Она отпрянула от него и перевернула стул. Он остановился. Стоял и сжимал-разжимал кулаки, потом отошел к окну. Он смотрел вниз на Голливудский бульвар.

— Если бы не я, ты была бы там внизу, на улице, как сотни других девушек. И ты это знаешь! Ты должна мне!

Она вошла в роль Лины, подошла к нему, переключаясь на ходу. Она обхватила его спину руками и осторожно потирала ее, надеясь расслабить его:

— Все будет хорошо. Сам увидишь. Нас станет трое, а не двое.

Франклин отшатнулся и пошел снова к бару налить еще виски.

— Ты хочешь закончить, как Памела Хадсон? Три фильма, многообещающая карьера, потом шаг с пьедестала к замужеству и ребенку. Кто теперь ее помнит? Ты сейчас на пути наверх, Лина. Мы должны сохранить ускорение. Публика переменчива! Уйдешь на год, и тебя забудут.

Ее решимость чуть ослабла.

— Мне все равно. — Она отвернулась и стала смотреть в окно, ничего при этом не видя.

Франклин подошел к ней. Он повернул ее к себе и легонько коснулся пальцами ее лба:

— Зато мне не все равно, Лина. Я забочусь о нас обоих. Мне нужно позвонить. Кое-что утрясти. — Он приподнял ее подбородок, но не поцеловал. — У тебя усталый вид. Почему бы тебе не лечь спать?

Вскоре она проснулась и услышала, как Франклин говорит по телефону в кабинете. Она встала и вышла в коридор. Он прижал трубку к уху плечом и что-то писал в блокноте. Затем коротко поблагодарил и повесил трубку.

Хорошо. Наверное, Франклин позвонил режиссеру. Чем скорее тот узнает, тем скорее сможет составить новое расписание, изменив порядок съемки эпизодов.

— Все хорошо?

— Я позаботился обо всем. Тебе ни о чем не нужно беспокоиться. Ты снимаешь самую главную сцену в четверг. Мы поедем к врачу в пятницу.

Абра обрадовалась и вошла в кабинет, обняла его за талию и прижалась к нему.

— Спасибо, — ее голос был слабым и хриплым. — Я так испугалась, Франклин. Теперь все будет гораздо лучше. Я точно знаю.

Он похлопал ее по спине:

— Все будет отлично. Поверь мне. — Он погладил ее висок большим пальцем. — Тебе не нужно возвращаться до вторника на следующей неделе.

По дороге на съемочную площадку на следующее утро Франклин велел ей не говорить о беременности ни с кем. Она не поняла почему, ведь он же сказал режиссеру? Почему они должны держать это тайне? Франклин смотрел только на дорогу.

— Ни один режиссер не желает, чтобы актеры отвлекались на ненужные вещи на площадке. Так что молчи. — Он мрачно посмотрел на нее. — И сосредоточься.

Визажист наложила основу под макияж:

— Сегодня ты выглядишь намного лучше, Лина.

— Я чувствую себя лучше. — Ей хотелось сообщить новость, но кругом полно ушей, которые захотят получить выгоду от пикантной информации. Один звонок, и тотчас набегут репортеры, захотят узнать все о беременности Лины Скотт. Съемки будут прерваны.

Франклин ждал ее за дверью. Он опекал ее больше обычного.

— Отработай сцену, как мы репетировали сегодня утром, и все будет отлично. — Она заняла свое место, как всегда нервничая, текст проносился в голове. С каждой отработанной сценой их будет оставаться все меньше, все ближе будет последний фильм Лины Скотт.

Следующие несколько дней прошли быстро. Франклин просматривал с режиссером снятый за день материал. Она терпеть не могла видеть себя на экране, поэтому просто отдыхала в гримерке. В пятницу утром Франклин был раздражен и озабочен, он молча вел машину, крепко вцепившись в руль. На лбу выступали капельки пота. Абра спала. Она проснулась, когда он сворачивал с шоссе. Сколько времени они едут?

— Почти приехали. — Он погладил ее по щеке. — Мне сказали, что это не страшно. Пара часов схваток. И все закончится.

Все закончится? Абра похолодела и начала паниковать:

— О чем ты говоришь?

— Об аборте.

Когда он говорил, что обо всем позаботился, она подумала, будто ему пришлось разговаривать с режиссером, а вовсе не договариваться об убийстве ребенка.

— Нет. — Ее голос дрожал. — Это неправильно.