Моцарт и его время

Вряд ли кто-то усомнится в том, что композиторские и теоретические знания и умения добывались и умножались на протяжении весьма длительного времени и в процессе упорных занятий. Поэтому раннее проявление моцартов-ского композиторского дара, причем проявление мощное и в то же время свободное и непринужденное, кажется особенно невероятным. Сочинение давалась мальчику так легко, как будто он родился с этим умением. Конечно, это не так. Анализ первых сочинений Вольфганга показал, что способности к композиции не были получены от Бога «в готовом виде». Напротив, воздействие направляющей руки Леопольда на первых порах настолько очевидно, что не требует особых доказательств. Особенно поражает то, насколько быстро Вольфганг обучался. Наверное, самым главным его талантом оказалось сочетание необыкновенной восприимчивости, неистощимой фантазии и природного артистизма.

Восприимчивость позволяла ему активно впитывать самые разнообразные музыкальные и немузыкальные впечатления, не затрудняясь их рациональным анализом. По словам Эйнштейна, один музыкальный кумир в его сознании легко вытеснял другого, причем в каждом случае Вольфганг не только что-то заимствовал, но и интуитивно отвергал^ь. Фантазия, о которой в самых восторженных тонах отзывались очевидцы выступлений вундеркинда, — не что иное, как спонтанное проявление способности к продуцированию собственных музыкальных идей. Позднее, из Парижа, Моцарт, уже взрослым, писал отцу о своих занятиях с дочерью герцога де Гина:

> Герцог де Гин, чья дочь учится у меня по композиции, неподражаемо игра

ет на флейте, а она — блестяще на арфе. У нее большой талант и гений, особенно бесподобная память... Однако она сильно сомневается, есть ли у нее способности к сочинению, особенно из-за мыслей — идей. [...] Ну, посмотрим. Если у нее не появятся Шёеп или мысли (пока их у нее действительно совсем нет), то тут ничего не поделаешь, ибо я, видит Бог, дать их ей не могу [...]. Здесь всего придется добиваться ремеслом!².

Иными словами, у ученицы напрочь отсутствует дар к сочинению, изобретению нового. «Ремеслом» же можно добиться, судя по тону высказыва-

а Кунау И. Музыкальный шарлатан // Музыкальная эстетика Западной Европы XVII— XVIII

веков. С. 230—233.

Ь Эйнштейн,

глава «Моцарт и его современники»,

с Письмо от 14 мая 1778 г. — Впе/еОА II. 5. 356-357.

ВУНДЕРКИНД / О «чуде природы» и природе чуда

О

РЭ

н

о

си

&

Оц

о

«

н

ний Вольфганга, только минимальных результатов. Так что исполнительский «гений» не предполагал непременного композиторского таланта.

И наконец, артистизм. Вряд ли может изумить достижение, которое несет на себе отпечаток тяжелого труда. Легкость и блеск, непринужденное преодоление трудностей — будь то технически сложные места при игре на инструменте или строгие правила композиции — непременное условие искусства, тем более если это искусство демонстрирует вундеркинд. Иначе о «чуде» говорить в принципе не пристало. «Он играет сложное, но не чувствуешь, как это трудно. Кажется, будто можно тут же и самому сыграть», — отзыв Моцарта об Игнаце Френцле, скрипаче придворной капеллы в Мангейме, прекрасно иллюстрирует этот принцип³. Еще одно проявление артистизма Вольфганга в самые ранние его годы заметил Шахтнер: «Мальчик не хотел играть иначе, как перед настоящими знатоками музыки, либо его нужно было, по меньшей мере, обмануть и выдать их за таковых»^ь.