Моцарт и его время

Моцарт также сделал выбор среди музыкальных профессий, ему доступных, отдав предпочтение композиции перед исполнительством и педагогикой. На новую ступень поднялась и его мысль о музыке. Если в письмах из Италии Вольфганг весьма редко давал оценки тем произведениям, которые слышал, и в основном коротко отзывался об исполнителях, то теперь мнения о композиторском мастерстве, искусстве певцов и инструменталистов, о музыкальных вкусах и жанрах звучат в письмах весьма часто. Хотя они и высказаны по горячим следам, но выдают зрелость суждений и ясность собственной позиции, о чем бы ни зашла речь — церковном стиле, природе человеческого голоса, разных оперных жанрах, искусстве музыкальной разработки. Более глубокими стали и взгляды Моцарта на природу человека, на мораль, религию. Место сочных зарисовок и метких наблюдений, встречавшихся в ранних письмах, заняли краткие, но емкие характеристики. Конечно, ни о какой последовательно изложенной музыкально-эстетической или философско-этической системе говорить не следует. Однако Кнеплер, сопоставив фрагменты из моцартовской переписки с высказываниями Руссо, Лессинга, Гёте, Г. А. Бюргера, Канта, Мармонтеля и других, находит между ними очень много общего³.

Наконец, о творческих результатах большого путешествия. Обычно их оценивают как довольно скромные. В количественном отношении с таким выводом можно легко согласиться, тем более что исследования Плата^ь уменьшили и без того не слишком большое число опусов, созданных в Париже. Вынуть из парижского «портфеля» нужно не только четыре клавир-ные сонаты КУ 330—332/300Ь, 1, к и 333/315с

^с, но и вариации на французские песни АН, уоиа <Игт-]е Матап КУ265/300е, Ьа ЬеИе Ргапдоке КУ 353/300Г, Ы-воп ёогтаН

из зингшпиля «Жюли» Н. Дезеда КУ 264/3150. В новом издании

а КперкгС. \\ЫГеап8 Атайё МохаП. 8.179—189.

Ь РШН IV. ВеНоде гиг Могап-Аи1 о^тарЫе II: ЗсЬпЙсЬгопоЬ^е 1770-1780 // МЛ) 1776-77.

8. 131-173.

с О них см. ниже, в главе «Что играл Моцарт?».

кёхелевского Указателя они, скорее всего, получат другие номера, а вместе с этим исчезнет и представление о том, что в Париже Моцарт, несмотря на неблагоприятную для него атмосферу, много сочинял.

Однако то, что действительно было создано в Мангейме и Париже, — во многом рубежные для Моцарта произведения. Прежде всего, это «Парижская» симфония, которую он писал для большого и великолепно сыгранного оркестра СопсеП зртШе1. Таким предлогом он, конечно, не преминул воспользоваться. Кроме того — два минорных шедевра: клавирная Соната а-то11 КУ 310/3006 и Соната для скрипки и фортепиано е-шо11 КУ304/300с. Да и написанная в Мангейме для Розы Каннабих С-биг’ная соната КУ309/2846 — явный шаг в овладении большим фортепианным стилем. Кроме того, длительное пребывание в Мангейме и Париже позволило Моцарту взглянуть на эти центры другими глазами, глазами опытного музыканта и взрослого человека, и, обновив свои старые, еще детские впечатления, почувствовать динамику музыкальной жизни. Оценивая творческие результаты поездки, Аберт с полным основанием отмечает, что мангеймский инструментальный стиль, а также французский музыкальный вкус, на практике освоенный Моцартом, существенно расширили палитру его средств и разбавили его итальянский (добавим, и зальцбургский) опыт³

. В этом плане, конечно, выделяется стильный французский балет Ьез реШз пет («Безделушки») КУАпН. 10/2996, сочиненный для Новерра, и «глюковская» по своей ориентации сцена из «Альцесты» РороИ Ш Теззафа КУ316/3006.

Спустя два года после возвращения Моцарт взял реванш за пережитые неудачи. Им стал мюнхенский триумф «Идоменея». Предложение написать оперу для карнавального сезона поступило в середине 1780 года. К тому времени трон умершего в самом конце 1777 года баварского курфюрста Максимилиана III Иосифа перешел к Карлу Теодору, который переехал из Мангейма в Мюнхен, объединив тем самым баварские и пфальцские земли. Вместе с Карлом Теодором переехал оркестр и оперная труппа, упрочив и без того внушительные мюнхенские силы. Курфюрст прекрасно помнил Вольфганга, однако о заказе пришлось немало хлопотать, прежде всего, Каннабиху и Раафу, а кроме того — влиятельным при дворе персонам, в том числе музыкально одаренной восемнадцатилетней таИгеззе еп (Иге графине Марии Йозефе Паумгартен^ь. Коллоредо вынужден был смириться с отлучкой Вольфганга, правда разрешил всего шестинедельный отпуск, что для сочинения, репетиций и премьеры — срок просто смешной (Вольфганг, естественно, его нарушил).