Мозаика (книга первая)

Вернулась старшая и сразу нашла всем работу. Эль–Неренн поручили убрать все комнаты второго этажа. Хорошо ещё, пылесос оказался на редкость удобным и работал очень тихо. Но всё равно, эль–Неренн успела взмокнуть. Отметила, что почти не попадается «ловушек» — милых старых способов проверить честность прислуги. «Забытые монетки», полупустые бутылки с вином, сложенные бумажки… Всё это эль–Неренн оставляла, не открывая и не разворачивая, где–нибудь на видном месте, в комнате — и сразу же сообщала старшей. Жизнь научила, что одна крохотная безделушка, «забытая» хозяевами, может испортить остаток жизни.

Вернулась в комнату, за запасной одеждой — забрать её и в душ. В какой–то момент осознала, что стоит перед шкафчиком и сжимает в руке бутылочку.

Отлично, Ньер. Уже лучше. Выпить ещё не успела — нет горечи во рту. Так… может, действительно выпить? Меньше, чем раньше. Одну чайную ложечку.

«Так и становятся наркоманами», сказал ей как–то раз кто–то из знакомых, «говоришь себе — ещё немного, и всё, и больше не буду».

Ну один последний раз, Ньер!

Отпила, поморщилась. Настой уже не вызывал тошноты, хотя приятным тоже не казался. Подождала немного и направилась в душ.

- - -

Эль–Неренн только начала наслаждаться ощущениями, как в дверь постучали.

— Ньер? Впусти меня, это Мегин!

— Потерпи три минуты, — отозвалась эль–Неренн. В душе могли вместиться все, но эль–Неренн, как и Риккен, предпочитала совершать омовения в одиночестве. Инни, Мегин и Тери частенько приходили вместе — единственное место, где можно вдоволь поговорить о чём угодно, не опасаясь чуткого уха старшей.

— Не могу, — пожаловалась Мегин. — Инни, безрукая, всю меня в рыбе уделала. Открой, я тут задохнусь!

Чтоб тебе провалиться!

Эль–Неренн открыла дверь. Да… уделала так уделала. Такое с Инни случалось. Но, несмотря на «не очень прямые руки», готовила она очень даже неплохо. Мечтала, что её, наконец, заметят повара.

Мегин быстро сбросила с себя одежду — вся в рыбьей чешуе — встряхнула, затолкала в стиральную машину, запустила стирку. Эль–Неренн вернулась под душ и повернулась к судомойке спиной.

— Ой, нужна ты мне! — Мегин включила воду в соседней кабинке. — Откуда ты такая стеснительная? Что у тебя есть такого, чего у меня нет?

«Совесть», — чуть было не ответила эль–Неренн, всей спиной ощущая, что её разглядывают. Разглядывай, разглядывай. Будет о чём посплетничать. Шрамов на спине хватало, след от давешнего удара дубинки тоже выглядел внушительно. Кожа вокруг выглядела так, словно измазали углем, да так и не сумели отмыть.

…Эль–Неренн сидела в соседней комнате — «предбаннике» — ждала, пока высохнут волосы. Когда высыхали сами, без сушилки, становились гораздо послушнее. Мегин закончила плескаться, вышла, и, не стесняясь наготы, подошла к эль–Неренн поближе. Волосы той спадали по плечам и спине — ослепительно–белые, притягивающие взгляд.

— Прелесть, — заметила Мегин, в голосе её звучала откровенная зависть. — Как пух… слушай, можно потрогать?

Эль–Неренн фыркнула.

— Да не прикоснусь я к тебе! — недовольно заметила Мегин. — Правда. Никогда таких не видела…

— Трогай, — пожала плечами эль–Неренн, наблюдая за Мегин в зеркало. Ну и фигура у Мегин! Просто идеальная. Двигается, когда хочет, словно танцовщица… умеет привлечь внимание, заставить на себя смотреть. Правда, что ли, «кошечка»? Тогда дело плохо.

— Пух, — повторила Мегин, осторожно проводя ладонью над головой эль–Неренн. Та ощутила лёгкое покалывание возле макушки. — Не то что мои проволочки…

И тут эль–Неренн поняла, что делает Мегин.

— Нашла? — поинтересовалась она спокойно, протянув руку, чтобы взять гребень.

— Что нашла? — не поняла Мегин.

— Что искала. Maien Vyran. Нашла?

Мегин словно током ударило. Эль–Неренн повернула голову… увидела изумление на лице судомойки, широко раскрытые глаза. Почуяла удивление… недоумение и страх. Опять страх.

Сейчас только заметила, что на сгибе левого локтя Мегин есть татуировка — кошачья лапка. Коготки были тщательно прорисованы. Не более чем контур — не приглядишься, не увидишь. Невольно обхватила сгиб собственного левого локтя — халат позволял, рукава просторные.

Мегин, словно ждала этого, обхватила свой левый локоть, прижала ладонь к татуировке. Медленно отняла ладонь.

Татуировка стала ярче. Сделалась многоцветной. «Отпечатки пальцев» стали вишнёвыми, коготки — серебристыми, а подушечка лапки — розовой.

Эль–Неренн выпрямилась, и, не вполне понимая, почему это делает, сбросила халат.

На сгибе её локтя было пять отметин — пять «коготков». Метка личного курьера «Мамы Львицы». Мегин глянула на них, сложила ладони перед грудью, медленно и низко поклонилась.

— Прошу извинить, сестра, — проговорила она, застыв в поклоне. Эль–Неренн, всё ещё не осознавая, как и почему движется её тело, протянула правую руку и коснулась затылка Мегин.

Та выпрямилась. Эль–Неренн отступила на шаг, нащупала халат, подняла его и оделась.

Мегин шагнула вперёд, продолжая сжимать ладони перед грудью.