Мозаика Парсифаля

– Было бы лучше, если бы ты сделал это самостоятельно. Я знаю твои возможности.

– Это может занять у меня несколько дней! Мне придется использовать кружной путь – через Мехико или Монреаль. Я не имею права терять столько времени. С каждым часом она все дальше и дальше от меня. Вы же знаете, что произойдет. Она исчезнет, переходя от одного к другому. Каждый ничего не сообщает следующему. Она просто исчезнет, и я никогда не отыщу ее!

– Ну, хорошо. Завтра в полдень отлет на «Конкорде». Ты будешь французом, членом нашей делегации в Организации Объединенных Наций. Как только окажешься в аэропорту Кеннеди, уничтожишь все документы в туалете.

– Большое спасибо. Теперь о хозяине промежуточной квартиры. Как его зовут?

– Я с ним свяжусь, но он может не захотеть с тобой разговаривать.

– Свяжитесь, пожалуйста. КТО этот человек?

– Его зовут Хандельман. Джекоб Хандельман. Из Колумбийского университета.

Глава 17

Человек с полосками коричневого пластыря на обеих щеках сидел за маленьким столиком чуть в стороне от полукруглого подиума в ситуационной комнате подземелья Белого дома. Из-под пластыря виднелись швы, стягивавшие кожу, что придавало ему вид зловещего робота. Он отвечал на вопросы монотонно, сдавленным голосом, как человек, плохо владеющий своими нервами, но пытающийся держать себя в руках. Честно говоря, ему было страшно. Но агент-наблюдатель с Коль-де-Мулине перепугался бы еще больше тридцать пять минут назад, когда группа людей, допрашивающих его, была в полном составе. Сейчас их осталось трое; президент устранился от разговора и следил за происходящим из маленькой потайной комнаты через прозрачное только с одной стороны стекло. Для наблюдателя снаружи это стекло оставалось неразличимым. В комнате сейчас произносились слова, которые невозможно произносить в его присутствии. Президент не должен знать о том, что отдавались приказы устранить кого-то на альпийском перевале Коль-де-Мулине, так же как и о предшествующих этому переговорах, в ходе которых была произнесена фраза: «Исправлению не подлежит».

Допрос шел полным ходом. Заместитель госсекретаря Эмори Брэдфорд задавал вопросы, а посол Брукс и генералы делали пометки в блокнотах.

– Давайте уточним, – произнес Брэдфорд. – Как офицер-наблюдатель, вы были единственным, кто имел право контактировать с Римом?

– Да, сэр.

– И вы абсолютно уверены в том, что ни один человек из группы не связывался с посольством?

– Да, сэр. Нет, сэр. Только я. Это стандартная процедура. Она диктуется не только соображениями безопасности, но также и тем, что исключает возможность путаницы в приказах. Один человек передает и один принимает.

– Тем не менее вы говорите о том, что Хейвелок упомянул о двух специалистах-взрывниках. Факт, о котором вы не имели понятия.

– Да, не имел.

– Но как офицер-наблюдатель…

– Агент-наблюдатель, сэр.

– Прошу извинить. Но как агент-наблюдатель вы должны были знать о них?

– При обычных обстоятельствах – да.

– Но вы не знали, и единственное ваше объяснение состоит в том, что новый человек, корсиканец по имени Риччи, нанял людей, о которых идет речь.

– Да, это единственное приходящее мне на ум объяснение, если Хейвелок говорит правду.

– В докладе о событиях на Коль-де-Мулине сказано, что в районе моста было произведено несколько взрывов. – Брэдфорд пробежал глазами лежащую перед ним машинописную страницу. – Включая мощный взрыв, последовавший примерно через двенадцать минут после схватки. В результате последнего взрыва погибли три итальянских военнослужащих и четверо гражданских лиц. Очевидно, Хейвелок знал, о чем говорит. Он вам не лгал.

– Я не знал обо всем этом, сэр. Я был… находился без сознания… истекал кровью. Этот су… Этот Хейвелок изрезал меня ножом!

– Надеюсь, вы получили хороший медицинский уход? – прервал беседу посол Брукс, оторвав взгляд от желтых линованых страничек своего блокнота.

– Полагаю, что да, сэр, – ответил агент. Правой рукой он охватил левое запястье, поглаживая сияющий корпус хронометра из нержавеющей стали. – Правда, доктора пока не уверены, нужна ли пластическая операция. Мне кажется, операцию необходимо провести.

– Это дело медиков, им и решать, – ответил государственный муж.

– Я… ценный работник, сэр. Без пластической операции я останусь меченым, сэр.

– Надеюсь, заместитель госсекретаря Брэдфорд передаст ваши слова Уолтеру Риду, – произнес генерал, не поднимая головы.

– Итак, вы говорите, что никогда не встречали этого Риччи, – продолжил Брэдфорд, – до момента получения инструкций в Риме, перед отлетом на Коль-де-Мулине. Это так?

– Да, сэр. Нет, сэр. Раньше я его не видел.

– И вы не увидели его и тогда, когда вы пришли в себя после событий у моста?

– Нет, сэр, не видел.

– И не знаете, куда он делся?

– Нет, сэр.

– И Рим тоже, – добавил тихо, но со значением заместитель госсекретаря.

– Я узнал, что какой-то итальянский солдат был сбит грузовиком; его просто изувечило; он страшно кричал; кто-то сказал, что солдат блондин. Я решил, что это Риччи.

– И?..

– Из леса появился какой-то мужчина с разбитой головой, затащил солдата в машину и увез.