Мозг, исцеляющий себя. Реальные истории людей, которые победили болезни, преобразили свой мозг и обнаружили способности, о которых не подозревали

Нормальное зрение 20/20 определяется тем, что может прочитать здоровый человек, который стоит в 20 футах (примерно шесть метров) от стандартной офтальмологической таблицы Снеллена. Условная слепота начинается от значения 20/200. Зрение Уэббера составляло 20/800, то есть на расстоянии 20 футов он мог различить на офтальмологической таблице столько же, сколько человек с нормальным зрением различает на расстоянии 800 футов (примерно 245 метров), – иными словами, ничего. Он смутно различал лишь очертания пальцев, поднесенных прямо к лицу. Все врачи говорили, что он останется слепым до конца жизни.

Его жизнь приняла суровый оборот. Все, кроме родственников и самых близких друзей, отвернулись от него. «Мои деловые партнеры исчезли. Все, кому было что-то нужно от меня, растворились в воздухе, потому что я больше не мог ничего дать». Его брак распался за несколько лет до того, как начались проблемы с глазами, и теперь, оставшись без работы в возрасте около сорока лет, он был вынужден переехать к родителям. По ночам ему снилось, что он может видеть, и утром он просыпался с блаженными воспоминаниями о том, как хорошо иметь ясное зрение.

В местном обществе слепых он получил белую трость и научился различать монеты на ощупь. Он очень любил читать, и утрата этой способности была для него «невообразимым адом». Больше всего огорчал тот факт, что из-за недоступности чтения он не мог получать больше информации о своих проблемах. До наступления полной слепоты он «бродил по букинистическим магазинам Торонто, словно голодный дух» с большим увеличительным стеклом, пытаясь найти книги с достаточно крупным шрифтом и контрастной обложкой, чтобы угадывать названия по форме букв.

«Я покупал книги, ориентируясь на их названия, приносил их домой и ставил на полку в надежде, что когда-нибудь смогу прочитать их», – поясняет он.

«Что стояло за вашей надеждой?» – спрашиваю я.

«Слепая вера, – отвечает он. – И еще я хотел видеть моего сына и смотреть, как он растет».

Проблески надежды.

Однажды лечащий врач Уэббера, внимательно наблюдавший за его болезнью и знавший, как плохо обстоят дела, сообщил ему о существовании альтернативного подхода, изобретенного офтальмологом и глазным хирургом из Нью-Йорка. Уильям Бэйтс (1860–1931) успешно лечил много глазных заболеваний[226]

и даже иногда избавлял людей от некоторых видов слепоты, пользуясь тем, что сейчас называется нейропластическими упражнениями.

Бэйтс сделал для зрения то же самое, что Фельденкрайз сделал для движения: он доказал, что это не пассивный сенсорный процесс и что привычные движения глаз влияют на зрение.

Получив образование в Колумбийском и Корнеллском университетах, Бэйтс блестяще начал свою карьеру: в 1894 году он стал одним из первопроходцев в медицинском использовании адреналина – гормона, высвобождаемого при реакции «борись или беги» в стрессовых и пугающих ситуациях. Он гораздо лучше своих сверстников знал, до какой степени стресс может влиять на организм, на мышцы, на их тонус и на глаза (где адреналин расширяет зрачки, усиливает кровообращение и внутриглазное давление). Бэйтс измерял зрение у десятков тысяч людей и понимал, что визуальная ясность, – то, насколько четкими или расплывчатыми кажутся предметы, – подвержена колебаниям, особенно когда человек находится в состоянии стресса. Он наблюдал спонтанное выздоровление ряда пациентов с различными диагнозами и задавался вопросом, можно ли научить людей лучше видеть. В конце концов он стал широко известен как человек, помогавший другим улучшать зрение и избавляться от очков.

Традиционное знание, восходящее к ученому Герману фон Гельмгольцу (1821–1894), состоит в том, что глаз может фокусироваться на разных расстояниях благодаря изменению формы хрусталика. Гельмгольц исследовал это предположение с использованием нового аппарата под названием «ретиноскоп». Согласно его теории, изменение формы, возможно, происходило из-за сокращения мелкой мышцы на краю хрусталика, называемой цилиарной мышцей. То, что Гельмгольц высказал как вероятность, вскоре было принято в учебниках как универсальная истина и единственная причина изменения хрусталика. Этому учат до сих пор.