Мозг, исцеляющий себя. Реальные истории людей, которые победили болезни, преобразили свой мозг и обнаружили способности, о которых не подозревали

Он иногда возвращался в Торонто для визитов к врачу. Во время одного визита к своему офтальмологу он сидел в приемной среди многих людей, которые были слепыми или имели серьезные проблемы со зрением. Он подумал обо всех таких приемных, «наполненных людьми, которые ничего не могли поделать со своим состоянием. Я решил, что если когда-нибудь выберусь из этой заварухи, то буду помогать другим людям».

Теперь он был намерен найти какие-то практические инструменты, чтобы выполнить свое обещание. На конференции по осознанному восприятию движения он познакомился с одним из первых учеников Фельденкрайза, Карлом Гинзбургом, который жил в Германии. Услышав историю Уэббера, Гинзбург захотел научиться у него новым приемам и пригласил Уэббера выступать на своих семинарах в Майнце, Баварии и Вене. Гинзбург уже давно страдал от повреждения роговицы, причинявшего ему значительную боль. Уроки у Габи Ярон, одной из доверенных помощниц Фельденкрайза, способствовали его исцелению.

До сих пор Уэббер занимался самолечением по методу осознанного восприятия движения. Теперь Гинзбург стал давать ему уроки функциональной интеграции. Уэббер годами привыкал ходить и двигаться практически вслепую, и теперь ему нужно было реорганизовать свое тело с учетом восстановленной функции зрения.

Большинство людей на уроке функциональной интеграции находятся в состоянии, близком к трансу, и не могут дословно описать все незначительные движения. Но Уэббер смог досконально запомнить их. Он добился полной реорганизации своего тела относительно движения и осанки, а также той эмоциональной реорганизации, какую редко можно встретить за исключением случаев глубокой и эффективной психотерапии или психоанализа.

Уже на первом из семи уроков Гинзбурга[238] Уэббер изучил разницу между сторонами своего тела и обнаружил, что он немного не уверен в себе, когда опирается на правую ногу, и имеет напряженный узел мышц в правой икре. По мере избавления от слоев наиболее очевидного напряжения в этой части тела, он стал лучше чувствовать более глубокие слои мышечного тонуса вокруг глаз, в шее, спине и тазовой области, вплоть до ступней. «Тонус приобрел некую компактность… Мое дыхание внутри как будто сталкивалось со стеной, стоявшей в плоскости моей спины». По мере продвижения работы «ко мне пришло осознание, что эта стена представляет собой компактное средоточие моего страха и беспокойства. В то же время я чувствовал, что это структурный феномен – мышцы с внешней стороны от глаз, диафрагма и тазовая область сжимались и фиксировали свое положение под воздействием этого ощущения, словно древесные корни в каменистой почве. Хотя страх, который я испытывал, был вполне реальным, чудо этого нового восприятия растворило мою потребность в страхе. Я ощущал, что дыхание совершенно безопасно для меня».

Когда Уэббер встал со стола, он чувствовал себя более устойчиво. «Когда я походил еще немного, мне стало ясно, что эта стена, построенная на страхе, была неизвестной частью меня самого, связанной с моими глазами, и она годами определяла мою осанку». Теперь, когда он ходил спокойно, страх становился более очевидным и начал тускнеть, а потом «развеялся сам собой, словно клубы дыма». Осознание существования напряженной стены – тонуса, который он носил в себе, – оказалось достаточным, что позволить нервной системе освободиться от него и от эмоции, связанной с ним.

Во время одного памятного урока, когда Уэббер лежал на спине, Гинзбург осторожно приподнял его голову. «Пока он совершал мелкие, очень аккуратные движения моей головой, поддерживая шею за ушами, внутри моего черепа как будто что-то раскрылось. Мое дыхание стало более глубоким. Когда он поднял большие пальцы к вискам, я вдруг снова почувствовал себя слепым, одиноким и замкнутым в своем горе. Я мысленно видел, как мое правое глазное яблоко выпадает из головы и исчезает где-то между ухом и полом. Я чувствовал это как гибель зрения. Волны горя и печали прокатывались через меня от головы до ног. Но зная, что Карл внимательно следит за мной, я чувствовал себя уверенно. Я мог дышать полной грудью и пропускать через себя волны болезненных чувств, мыслей и воспоминаний. Пока я смотрел, я чувствовал, как расслабляются поясничные мышцы, а в тазовой области распространяется тепло. Ко мне вернулось восприятие правого глаза. Я чувствовал его вес и округлую форму. Он нашел прежнее место глубоко в центре глазницы».