Мозг: прошлое и будущее. Что делает нас теми, кто мы есть

Эпидемиологи обнаружили и другие интереснейшие связи между особенностями среды и психическими недугами[521]. Например, та же шизофрения связана с принадлежностью к этническому меньшинству, особенно у иммигрантов африканского и афро-карибского происхождения и их потомков в странах с преимущественно белым населением, в отличие от исторической родины. Марихуана и другие нелегальные наркотики, по всей видимости, повышают риск шизофрении примерно вдвое. Наконец, вероятность заболеть заметно повышается у тех, кто родился зимой, неважно, в каком полушарии, что наталкивает на мысль о связи с сезонными инфекционными болезнями. А заболеваемость большой депрессией выше у безработных, в том числе и у домохозяек, которые не ищут работу[522]

. Шансы заболеть депрессией у разведенных, вдовых и расставшихся с партнерами вдвое выше, чем у состоящих в браке или тех, кто никогда не был в браке, даже с поправкой на возраст и пол. У маниакально-депрессивного психоза, который сочетает в себе черты шизофрении и депрессии, прослеживаются связи с факторами, характерными и для той, и для другой болезни: он чаще встречается как у людей с низким образованием и доходом, так и среди разведенных и овдовевших[523].

Пожалуй, мы и без помощи эпидемиологов догадываемся, что душевные болезни по меньшей мере отчасти вызваны внешними обстоятельствами. Писатель Эли Визель заметил, что «в каждом из нас, и в болезни, и в здравии, есть потайной уголок, потаенная область, откуда открывается выход в безумие… Один неверный шаг, один несчастливый удар судьбы – и мы соскальзываем или падаем туда безо всякой надежды взлететь обратно»[524]

. Всем нам знакомы примеры из книг, подтверждающие мысль Визеля. В полуавтобиографическом романе Сильвии Плат «Под стеклянным колпаком» героиня скатывается в депрессию, когда ей отказывают в участии в программе для начинающих писателей, и это накладывается на давно появившееся у нее ощущение профессиональной и личной несостоятельности[525]. А Раскольников, герой романа «Преступление и наказание» Достоевского, переживает периоды безумия, когда осознает последствия чудовищного убийства, которое он совершил[526]

. Самый знаменитый пример – шекспировский король Лир, который сошел с ума из-за черствости своих дочерей: странствовать в бурю его отправили не собственные гены, а те, кто их унаследовал[527].

Причины психических болезней не менее сложны, чем сакральный мозг: ведь это и окружение, и генетика, и биология, занимающая промежуточное положение между ними. Как мы уже знаем, больной мозг уподобляли сломанному автомобилю; но психическая болезнь больше похожа на автокатастрофу, к которой привело сразу несколько факторов. Автокатастрофа – результат сочетания разного рода отклонений у машины, водителя и дороги; так и психическое расстройство вызывается и временными особенностями мозговой деятельности, и генетической предрасположенностью, и окружением, и обществом в целом. Иногда бывает, что автомобиль попросту не приспособлен для таких дорожных условий, так и душевнобольной человек не в состоянии выстоять в тех или иных обстоятельствах или при той или иной последовательности событий, которые привели к срыву. Данные, подтверждающие, что у психических расстройств могут быть самые разные причины, не удивляют тех, кто работает с душевнобольными пациентами или сам страдает психической болезнью.

Но и здесь общую картину искажает сакрализация мозга. Если мы слишком сосредоточимся на мозге как таковом, то упустим контекст, который заставляет мозг функционировать так, а не иначе. А это игнорирует главный урок нейрофизиологии: мозг – биологический орган из плоти и крови, на который влияет континуум причин и следствий. Однако есть и более веская причина не сводить душевные болезни к патологиям одного лишь мозга, и она касается концепции психического недуга как такового.

* * *