Mozg_rasskazyvaet_Chto_delaet_nas_lyudmi.pdf

объединить усилия, разрешая эту проблему. Теперь в бой вступили даже

философы. Некоторые из них, например Пэт Черчленд и Дэниел Деннет,

обладают той широтой взгляда, которая может послужить мощным

противоядием против тупика узкой специализации, в который было загнано

большинство нейроученых.

Рис. 2.6. Диаграмма Дэвида ван Эссена, изображающая необыкновенную сложность

связей между зрительными областями у приматов, с множественными ответными петлями

на каждой ступени иерархии. «Черный ящик» был открыт, а внутри оказался... целый

лабиринт маленьких черных ящичков! Ну что ж, никто и не обещал, что это будет просто

У ПРИМАТОВ, ВКЛЮЧАЯ ЧЕЛОВЕКА, значительная часть мозга, в том числе

затылочные доли и части височной и теменной долей, отведена для зрения.

Каждая из тридцати, или около того, зрительных областей внутри этой части

содержит либо полную, либо частичную карту видимого мира. Всякому, кто

считает зрение простым явлением, следовало бы взглянуть на одну из

анатомических схем Дэвида ван Эссена, которые изображают структуру

зрительных путей у обезьяны (рис. 2.6), учитывая при этом, что у людей они,

судя по всему, должны быть еще более сложными. Обратите внимание на то,

что число нитей, идущих от каждой стадии обработки информации к более

ранней стадии, как минимум не меньше (а в действительности даже

больше!), чем число нитей, идущих от каждой области в следующую,

высшую по иерархии область. Классическое понимание зрения как

постепенного и последовательного анализа образа, с увеличением сложности

при продвижении, полностью разрушено с открытием стольких обратных

связей. Какова задача этих обратных проекций, остается лишь гадать, но моя

интуиция говорит мне, что на каждой стадии обработки информации, как

только мозг добивается частичного разрешения «проблемы» восприятия,

такой, как определение идентичности объекта, его местоположения или

движения, это частичное решение тотчас отсылается обратно на ранние

стадии. Повторяющиеся циклы такого возвратного процесса позволяют

исключить тупиковые ситуации и ложные решения, когда вы смотрите на

«зашумленные» зрительные изображения, такие, как замаскированные

объекты (наподобие картинки, «спрятанной» на рис. 2.7). Другими словами,

Рис. 2.7. Что вы видите? Похоже на случайные брызги черных чернил на первый взгляд,

но если вы будете смотреть достаточно долго, то сможете разглядеть спрятанную за ними

картину

эти обратные проекции позволяют вам сыграть с изображением в нечто вроде

«20 вопросов» (популярная игра, когда ведущий загадывает предмет, а

участники должны угадать, задав 20 вопросов, на которые можно отвечать

лишь «да» и «нет». Ред.), предоставляя вам возможность быстро прийти к

правильному ответу. Как будто бы каждый из нас все время галлюцинирует,

и то, что мы называем восприятием, включало бы в себя просто выбор

галлюцинации, наиболее соответствующей поступающей в настоящий

момент информации. Конечно, это сильное преувеличение, но в нем есть

большая доля истины. (А как мы увидим позднее, это может помочь

объяснить наше восприятие искусства.)

Точный способ распознания объекта все еще большая загадка. Каким

образом нейроны, активизирующиеся, когда вы смотрите на объект,

распознают в нем лицо, а не стул, например? Что является отличительными

признаками стула? В современном дизайнерском мебельном магазине

большая пластиковая клякса с ямочкой посередине распознается как стул.

Может показаться, что важнейшим является назначение нечто, позволяющее

сидеть, а не то, что у этой вещи четыре ножки или спинка. Каким-то образом

нервная система интерпретирует акт сидения как синонимичный восприятию

стула. Ну а если это лицо, каким образом вы тотчас распознаете человека,

несмотря на то что вы на протяжении жизни видели миллионы лиц и

сохранили соответствующие изображения в ваших блоках памяти?

Определенные свойства или характерные черты объекта могут стать

кратчайшим способом его распознавания. Например, на рис. 2.8а изображен

круг с завитушкой посередине, но видите вы зад свиньи. А на рис. 2.86

четыре кружочка на двух прямых вертикальных линиях, но, как только я

добавлю какие-нибудь детали, например когти, вы увидите медведя,

карабкающегося на дерево. Эти картинки наводят на мысль, что

определенные очень простые детали и характерные черты могут служить

распознавательными маркерами для более сложных объектов, но они не

отвечают на более важный вопрос как выделяются и распознаются сами эти

детали. Каким образом завитушка распознается как завитушка? Разумеется,

завитушка на рис. 2.8а может быть только хвостом, учитывая общий

контекст нахождения внутри круга. Если завитушка вне круга, никакого зада