Мозгоеды. Что в головах у тех, кто сводит нас с ума. Волшебный пинок к нормальной жизни

Жить бы и радоваться, но есть в чудном цветочке червоточинка. В первый раз, когда эта часть Надиного характера показалась во всей красе, Кирилл не на шутку перепугался. Ибо его принцессу вдруг как подменили, и вместо теплой, преданной, ручейком разливающейся вокруг него девчонки перед глазами предстала холодная морра. Непроницаемая маска на лице, сверкающие недовольством глаза и гробовое молчание.

А дело было так. В один прекрасный семейный день Кирилл имел неосторожность поставить лайк на фото своей бывшей девушки. Фото, кстати, действительно было симпатичное: осенняя листва, какие-то там горы, все в правильных тонах, с хорошим фильтром, чего б не лайкнуть-то. Поставил и забыл. А через час Надя перестала с ним разговаривать. Надела загадочное лицо – смесь скорби, равнодушия и презрения, – демонстративно села в дальнем углу квартиры и на вопросы отвечала, что, мол, все в порядке, ничего не случилось.

Кирилл разве что вызов духов не организовал, дабы узнать, что произошло. И так и сяк спрашивал, и делился собственными догадками, и молил остановить эту моральную пытку – все без толку.

На следующий день все продолжилось, и когда нервы бедняги не выдержали и он возопил, что так продолжаться больше не может, Надя тут же накинулась на него с обвинениями в черствости, истеричности и грубости. Она, мол, и так страдает из-за его предательства, а он – свинья – еще смеет на нее кричать.

– Какое, мать твою, предательство? Что я сде-лал-то?

– Ты до сих пор любишь свою бывшую! А я тебе не нужна!

Тут, собственно, пазл и сошелся. Сколько бы Кирилл ни объяснял, что его симпатия к зарисовкам на тему «какая осень в наших краях» не имеет ничего общего со страстью к бывшей пассии, все было без толку, Надя с полной самоотдачей демонстрировала невероятные страдания и на контакт не шла. Кирилл изводил себя чувством вины и страхом, что сейчас ненаглядная его не выдержит таких ужасных переживаний и просто уйдет.

Тревоги эти были напрасны. Минула неделя, и барышня наша начала постепенно оттаивать. Вскоре эта история вообще забылась. А вот линия поведения Нади в любой непонятной ситуации, к сожалению, нет. Стоит только Кириллу сказать что-то не то. Или посмотреть как-то не так. Или что-то там не сделать так, как виделось правильным Наде, она достает загадочное лицо, надевает его и начинается увлекательный квест «пойми меня, если сможешь».

Кирилл от этих закидонов в прямом смысле постепенно сходит с ума, так как совершенно непонятно, когда и где рванет, и, что самое важное, разобраться, за что именно тебе наказываю, – не представляется возможным в принципе.

Анализ

Наша девочка-цветочек – идеальный пример пассивного агрессора. Вроде как и стульями ни в кого не кидается, а при этом правонарушитель жестоко наказан и мучается от чувства вины. Собственно, именно оно и является главным оружием всех любителей этого вида манипуляций.

Прием, который применяет Надя, – демонстративная молчаливая обида. Этакая, знаешь, принцесса на горошине. Ходит с перекошенным лицом, но никому ничего не говорит. Милый мой, хороший, догадайся сам, а не осилишь головоломку – бесчувственный ты чурбан, буду наказывать до скончания века.

Загадочное лицо – не единственное проявление пассивной агрессии. Иногда она принимает обратную форму «это я во всем виноват» с показательным посыпанием головы пеплом. Или проявляется в виде бесконечных жалоб и одновременного резкого отрицания помощи, которую ты в ответ на них любезно предлагаешь.

Например:

– Я – уродина!

– Ну ты чего, посмотри, очень красивая девочка!

– С ума сошла? Ты жопу мою вообще видела? Красивая, блин, девочка.

Рядом с пассивными агрессорами мы всегда чувствуем себя виноватыми, беспомощными, несправедливо осуждаемыми, и, конечно, они очень-очень бесят. Ведь эти вечные жертвы кажутся таковыми лишь на первый взгляд, на самом деле за личиной обиженки скрывается тот еще садюга.

Надя – типичная мазохистка, продукт очень деспотичного отца. Все детство он талдычил, что девочка недостойна любви, ибо недостаточно постаралась, что она должна много трудиться, дабы быть лучше всех, критиковал внешность, поведение, оценки, выбор, бесконечно напоминал, как ради дочери оставил карьеру и собственные интересы. И, конечно, демонстрировал уже знакомый нам сценарий «я обиделся». Продолжает, кстати, по сей день. Как только дочь делает что-то несоответствующее его представлениям об этом мире (о них, как ты понимаешь, можно только догадываться, ибо прямо никто ничего не говорит), он, вооружившись холодным тоном, таинственным лицом и любимым ответом пассивных агрессоров «все нормально», начинает моральные пытки.