Можно ли умереть дважды?

— Вот как, — удивился Бекстрём. — А ты не мог бы достать копию этого опуса?

— Она лежит на имейле шефа, — сообщил Олешкевич. — Работа касается решения Верховного суда. И речь там идет об одном старом убийстве в Хельсингланде в тридцатых годах, когда обвиняемого в конце концов оправдали в Верховном суде, поскольку там посчитали, что прокурору не удалось со стопроцентной вероятностью идентифицировать жертву. Он якобы убил свою жену, и как в суде первой инстанции, так и в апелляционном суде это обвинение посчитали обоснованным, хотя в апелляционном суде голоса и разделились, но потом, как ни странно, дело попало в Верховный суд, хотя выглядело бесспорным. И там мужа оправдали. Единодушным решением. Посчитав недоказанным, что найденная женщина являлась его женой. Тело обнаружили только через год, а тогда о ДНК и подобных вещах еще никто ничего не знал.

— Вот как, — задумчиво произнес Бекстрём. — Вот как, — повторил он.

«Становится все лучше и лучше».

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — сказал Стигсон, — но, если старая карга Хвасс знает Джонсона или, еще хуже того, когда-то спала с ним, ей же следовало взять самоотвод? Стоило ей понять, о ком идет речь, она же должна была сразу отказаться от дела?

— Если она сама так считает, — заметил Олешкевич. — Во-первых, похоже, ей ужасно трудно увидеть в Даниэле Джонсоне преступника. Его первая жена погибла во время цунами, не так ли? Поэтому ее не могли убить и спрятать на острове озера Меларен несколько лет спустя.

— И что во-вторых? — спросил Стигсон.

— Ну, она могла просто-напросто его забыть. Прошло ведь двадцать лет с тех пор, как они вместе учились.

— Один простой вопрос, — сказал Бекстрём. — Что нашей дорогой прокурорше известно о малыше Эдвине?

— Она знает, что череп нашел скаут из лагеря на острове Экерён и что он сделал это на острове Уфердсён, собирая грибы, — сообщила Анника Карлссон.

— Но ей неизвестно его имя, и она абсолютно не в курсе, что Эдвин как-то связан со мной?

— Нет, — покачала головой Анника. — В это трудно поверить. Она не просила назвать ей имя нашего свидетеля или указать, где он живет. В противном случае, естественно, получила бы все данные. Как я смогла бы ей помешать?

— Тогда есть другая возможность, — сказал Бекстрём.

— Ты думаешь о нашем новом шефе полиции? — спросила Анника Карлссон. — Этот вопрос мне тоже не дает покоя.

— Постойте, — сказал Стигсон. — Да, они были вместе в скаутах тридцать лет назад. Сколько у тебя самой, например, осталось друзей детства, с кем ты по-прежнему поддерживаешь контакт? Кроме того, какой информацией Боргстрём располагает о нашем деле? Что мы нашли череп на острове? Если бы он знал, что это сделал другой скаут и именно на том острове, где он когда-то свалился с дерева и сломал ногу, об этом, наверное, стало бы известно каждому в здании полиции в Сольне.

— Да, я согласен с тобой, — кивнул Бекстрём. — Боргстрём, конечно, болтлив сверх меры, в его голове язык главная часть, но об Эдвине ему известно не так много.

Многие ли общаются со своими лучшими друзьями детства через тридцать лет? — подумал Бекстрём. У него самого никогда не было таких друзей, ни тогда, ни позднее.

«Пожалуй, проболтался кто-то другой», — решил он.

Оставались кое-какие другие проблемы, и они обсудили их, выпив еще по банке пива, которым Бекстрёму снова пришлось угостить коллег.

Стигсон взял на себя задачу добыть картинки автомобиля Джонсона с записей камер наружного наблюдения, установленных на здании штаб-квартиры полиции на Полхемсгатан. Если малыш Эдвин не ошибся со временем, это была достаточно легкая задача, особенно принимая в расчет то, что его однокурсник по школе полиции занимался там вопросами безопасности.

— Что нам делать с Эдвином? — спросила Анника Карлссон. — Должны ли мы поговорить с его родителями? Организовать ему охрану? В крайнем случае, я могу отвозить его в школу.

— Я думаю, это ни к чему, — сказал Бекстрём. — Во-первых, глупо понапрасну пугать самого мальчика и его родителей. Во-вторых, я не верю, что Джонсон примется за него.

— Я согласна с тобой, — поддержала его Анника Карлссон. — А как тебе такой вариант? Я прокачусь к Джонсону и испугаю его до смерти? Спрошу, чем он в своем автомобиле занимался сегодня утром, помимо того, что следил за маленьким мальчиком, когда тот шел в школу. Обычное дело о педофилии, когда они внезапно оказываются подозреваемыми, теряют покой и сон. Особенно если им становится известно, что нам приходится проверять их алиби с помощью товарищей по работе.

— Я понимаю ход твоих мыслей, — покивал Бекстрём. — И вроде бы у меня нет повода возразить.

— В чем тогда проблема? — спросила Анника.

— Если ты затеваешь что-то подобное, то главная твоя цель — посмотреть на его реакцию. А у нас такой возможности практически нет. На настоящий момент мы никоим образом не можем отслеживать, чем занимается Даниэль Джонсон. Будь у нас нормальный прокурор, мне кажется, сразу бы все решилось. Тогда мы даже смогли бы установить микрофон у него в сортире и знали, как часто он бегает туда по нужде.